Эвтаназия, или Путь в Кюсснахт

Она поминутно поправляла ему то рубашку, то волосы. Вере это напомнило, как суетятся мамаши, отправляя ненаглядное чадо на концерт в музыкальной школе, где будущий Гилельс должен отбарабанить какой-нибудь «Турецкий марш». Вдруг луч солнца из окна упал на его лицо. Тут она всплеснула руками и запричитала:

– Ох, а вот мы сейчас занавесочку-то, занавесочку… Чтобы солнышко в глазки не светило.

Она бросилась к окну и задернула довольно плотные портьеры. Комната сразу погрузилась в полумрак.

– Вы уже сообщили в Хевра Кадиша? (религиозная организация в Израиле, оказывающая погребальные услуги) – спросила Вера.

– Что?.. – не сразу поняла вопрос Анна. – Нет, совсем об этом забыла.

– Хотите, я позвоню? – предложила Вера.

– Да, спасибо.

В Хевра Кадиша долго не отвечали. А когда ответили, Вера попросила увезти тело.

– Шабат, геверет. Мы приедем после его окончания.

– Как? Только вечером? – возмутилась Вера. – Вы же работаете даже в праздники.

На том конце трубки поупорствовали, и нехотя согласились приехать через три часа. Вера продиктовала адрес, еще что-то ответила на вопросы невидимого еврейского Харона. Он все записал. Ждите… Тут Анна снова запричитала:

– Вот, маленький, скоро приедут и увезут тебя. И ничто тебя больше не потревожит – ни дождик, ни солнышко.

Вера уже не могла слышать эти почти непристойные сюсюканья. Она выскочила из комнаты, ушла на кухню и сидела там, наверное, минут сорок. Потом Анна появилась и очень по-светски спросила:

– Не желаете ли чаю?

– А вы сами? Вы что-нибудь поешьте.

– Я? – снова как будто не поняла Анна. – Нет, не хочу. Да ведь и нельзя, – она вздрогнула. – Ведь нельзя есть, когда в доме…

Она, видимо, хотела сказать, мертвец, но не смогла. Вот так они сидели. Правда, Анна поминутно выбегала в спальню взглянуть на Руву.

Наконец, раздались голоса и стук в дверь. Вошло четверо. Один (видимо, главный) был в шляпе. Остальные в черных кипах. А с ними носилки. Они произнесли краткие молитвы и стали делать, что положено у евреев в таких случаях. Потом стали задавать какие-то вопросы о покойном. Анна как-то странно смотрела на них, словно не понимала. Будто ее прекрасный иврит вдруг испарился. А потом лихорадочно зашептала Вере в ухо:

– Пожалуйста, уговорите их, чтобы похороны – не завтра. Чтобы в понедельник.

– Они не захотят, – зашептала Вера в ответ. – Тем более, в Иерусалиме…

– Но вы их умолите, скажите, что дети его должны успеть на похороны. А они едут из России.

– А это правда, про детей в России? – спросила Вера, ни разу о них не слышавшая.

– Да, правда. Две дочери.

Уговорить было не просто. Но все же они согласились, чтобы похороны состоялись в понедельник, в пять часов.

Потом двое положили Руву на носилки и понесли к двери. Она была узкая, поэтому им пришлось наклонить носилки. Третий в это время придерживал тело. Вера была уверена, что сейчас Анна подхватится и побежит вслед за ними. Чтобы проводить Руву до машины и еще раз на него взглянуть. Но нет. Анна закрыла за ними дверь и снова уселась на табуретку в кухне.

***

Они снова долго молчали, а потом Анна встрепенулась:

– Ох, совсем забыла. Мне же надо сделать срочный звонок. Билет заказать на самолет. Я ведь уезжаю.

– Да? – удивленно спросила Вера: – Когда?

– Не знаю. Зависит, когда у них ближайший рейс. Хотелось бы завтра-послезавтра.

– Но ведь послезавтра похороны! – еще больше удивившись, сказала Вера. – Вы разве забыли?

– Нет, меня на них в любом случае не будет. Я и не собиралась… Осуждаете? – чуть ли не весело спросила Анна.

– Нет, что вы, нет! Кто я такая, чтобы вас осуждать. Но ведь другие.

– Вижу, что осуждаете, – усмехнулась Анна. Контраст этих слов и тона, какими они были произнесены, с тем, что Вера слышала от нее у постели (или надо говорить – у одра?) Рувы, был столь велик, что просто не укладывался в голове. – Ну и пусть. Другие пусть осуждают…

Она замолчала, а потом сказала:

– Нет, похорон я не вынесу. Ненавижу эти еврейские похороны. Жуть, правда? Нет уж. И без меня похоронят…

– И куда же вы собрались? – сказала Вера, тут же испугавшись, что этот вопрос прозвучал иронично.

– В Швейцарию. Мы давно с Рувой собирались. Думали поехать вдвоем, а теперь придется мне одной.

Она хотела еще что-то сказать, уже было открыла рот, но запнулась и умолкла.

– Что ж, может, вы и правы, – сказала Вера, чувствуя, как дрожит ее голос. – Вам надо немного развеяться.

– Вот именно, развеяться. Хорошее слово вы придумали, – криво улыбнулась Анна.

«Что она такое говорит? Нет, она не в себе. Сама не знает, что несет. Какая-то глупая и фальшивая бравада, – думала Вера. – Ей будет ужасно стыдно за эти слова, если она их вспомнит. И на похоронах она будет…»

– А вы сами на похороны придете? – словно услышав, о чем Вера подумала, спросила Анна.

– Я? Приду, не сомневайтесь…

– Вот и отлично. Как-нибудь при случае расскажете…

Вера все это утро собиралась передать Анне, что сказал Рувим пару недель назад. Тогда Анна выбежала из кабинета, где они втроем сидели, чтобы поставить какую-то печать, то ли купить лекарство в аптеке. Когда за ней закрылась дверь, он совсем не в тему тихо произнес: