Эвтаназия (СИ)

- Ты, дева, далеко пойдешь, - молвила Ульяна, тяжело поднимаясь со стула, - Но помни, за всё в жизни нужно платить. За все наши грехи существует возмездие, кара свыше. И тебе её не избежать.

- Не каркай, - отчеканила Юля, - и поскорее оставь нас.

- Прощайте, - кланяясь хозяйкам, ответила Ульяна, - пора мне действительно собираться. Не хочу, не могу быть здесь дольше ни одной минуты. Неблагодарность - тяжкий грех. Поверь, Надежда, это отродье достанет и тебя. Ненависть движет её поступками. Уйду я от вас, хоть и не знаю куда.

- Убирайся старуха! - крикнула в ярости молодая хозяйка. - Убирайся!

В доме профессора собралась вся семья. Смелов за столом рисовал план предстоящей операции. Профессор листал журналы, Лидия откровенно скучала.

- Опять ты занят. Мы женаты четыре года, а кажется что сто. Я всегда одна.

- У меня завтра серьезная операция.

- А я хочу внимания, - капризничала жена.

- Роди ребёнка, будешь занята.

- Ты знаешь, что детей у меня не будет.

- Давай возьмем готового.

- Я не хочу чужого, да и от своих была бы не в восторге. Я не люблю детей.

- Тогда иди работать.

- Ты дерзок, если предлагаешь мне то, что со мной несовместимо.

Сердитая Лидия выскочила из комнаты. Профессор закурил сигару. Помолчал.

- Поговорим, зять? - спросил он после паузы.

- Поговорим. Мы с вами стали заниматься преступным промыслом?

- Ай, яй, зятек, да в тебе невинность заговорила. Я думал, ты понимаешь всё с первого дня. Операция донор-больной почти всегда носит криминальную основу, тем более что у нас эти доноры неучтённые, безымянные люди.

- Люди, пропавшие без вести, - уточнил Смелов.

- Пожалуй, да. Но они проходят наряду с плановыми операциями и слава о тебе, как о хирурге, шагнула за рубеж. Тебя ставят в ряд самых знаменитых светил.

- Я как страус, прячу голову под крыло, не желая видеть очевидных вещей, обременяющих совесть. Я, например, не интересуюсь, откуда у меня донор лежит на столе, подготовленный другими для операции.

- Щадил тебя. Всю грязную работу выполняют другие. А публику берём на улице. Подростки, бомжи, иногда вполне приличные люди. Зазевается парень или девушка на вокзале, в аэропорту, а наш агент ведет раззяву в ресторан, потом приглашает к себе домой. Обычно до дому не доезжают, прямо сюда без сознания.

- Они их бьют? - насторожился Смелов.

- Как грубо. Просто усыпляют. А потом в вену укол и человек готов для опытов-анализов. Ты знаешь, сколько больных ожидает доноров? Все хотят жить, но не все могут оплатить свое продление жизни.

- Нам даже в аду будет мало места.

- Оставь лирику. Живем один раз. Наши счета пополняются и составляют настолько приличную сумму, что можно хоть сейчас уехать куда угодно свободными от всех и вся.

- А кто нам дал право сортировать людей на нужных и ненужных?

- Власть. Всякий извлекает выгоду из того, чем владеет. Ты помнишь день своего морального падения?

- Конечно. Эвтаназия. Я из чувства сострадания помог Николаю.

- Взял грех на душу. Убил человека.

- Как грубо.

- За то верно.

- За грехи родителей ложится ответственность на детей. Хорошо, что у меня их нет.

- У тебя, Эдуард Борисович, минорное настроение. Пора тебе отдохнуть. Развеяться. Хочешь на недельку сорваться и уехать, куда глаза глядят? Побеситься на славу? - хитро подловил зятя профессор.

- Раньше да, а сейчас нет.

- Я знаю. Поезжай в другое место. Со шлюхами оттянись. Попьянствуй. Встреться со старыми друзьями.

- Я подумаю.

Смелов подошел к двери Дашиной квартиры. У нее при виде его округлились глаза. Она поспешно вышла в коридор, не приглашая войти. Он удивленно молчал, глядя на нее.

- Там кто-то есть? Любовник? Новый муж? - настаивал он.

- Уходи, я к тебе сама приеду. Ты где остановился?

Неожиданно дверь распахнулась и из-за спины Даши выгляну подросток лет четырнадцати-пятнадцати. Он улыбнулся Смелову. Потом взял его за рукав и потащил к двери.

- Пойдем к нам в гости.

- Ты кто? - удивленно спросил Смелов.

- Мамин сын. Борис.

- Сколько тебе лет?

- Пятнадцать.

- Ты учишься?

- Конечно. Заканчиваю восьмой класс.

Смелов вопросительно смотрел на Дашу. Та уклонилась от взгляда. Она потихоньку вталкивала сына в дверь. Когда дверь захлопнулась, Борис принялся настойчиво молотить в нее ногами.

- Откройте, - кричал он, - откройте.

- Уходи, - шепнула Даша, я буду скоро.

В гостиничном номере Эдуард у зеркала рассматривал свое отражение. Скалил зубы, хмурился.

- Проспал любимую. Наверняка у неё есть муж или любовник.

Стук в дверь отрезвил его мысли. Он открыл её и пропускал Дашу в номер так, что ей пришлось протискиваться. Жадно принюхивался к полузабытому запаху женщины. Родному, неповторимому. Даша вошла и присела на диван.

- Не томи меня, Даша. Это мой сын? Итог одного из наших свиданий?

- Да.

- И ты посмела скрыть от меня ребёнка?

- Ты женат.

- Я женился намного позже его появления на свет.

- Тогда еще был жив мой муж.

- Сын носит его фамилию?

- Да. Он Борис Васильевич Залесный.

- А должен быть Борис Эдуардович Смелов.

- Что теперь вспоминать о прошедшем. У тебя есть дети?

- Не имеется.