Эвтаназия советского строя

«Ну и что же? — размышлял он, — идти на бой и гибнуть смело? Это уж просто смешно. Во-первых, соратников не просматривается. Каждый в отдельности против, все вместе за. Инакомыслящие на меня не выходят; узок круг этих диссидентов, и народ страшно далек от них».

Экономисты снова занялись реформами и опять в духе политэкономии капитализма. Эффективность, прибыль, хозрасчет…

Экономика оставалась тайной за семью печатями. Колесов по-прежнему недоумевал по поводу двойной бухгалтерии, липовых нормативов, выводиловки зарплаты…

Позднее ему стала известна примечательная фраза Андропова: «Мы не знаем общества, в котором живем».

Брежнев тоже внес свой вклад в теорию: «Экономика должна быть экономной».

Народ развеселился, ответил анекдотами.

Брежнев в гостях у американского президента Никсона:

— А как у вас с экономикой, экономите?

— Да, вот видите мост через Гудзон. Когда мне представили проект, я придумал, как сэкономить миллион долларов.

Брежнев принимает Никсона в Москве:

— Я тоже придумал, как можно сэкономить.

— Тоже на проекте моста?

— Да, вот посмотри в окно на Москва-реку.

— Так нет никакого моста.

— Вот… 1

Удручали руководящие старцы. Не так чтобы сильно… Дело росло своей силой, без них, но слишком уж они неприглядно смотрелись.

В 1982 году Брежнев скончался в возрасте 75 лет. Через год с небольшим Андропов – в 70 лет. Еще через год Черненко – в 73 года.

У интеллигенции появился анекдот: "Открыт новый элемент таблицы Менделеева – политбюролеум, с периодом полураспада полгода". 2

Громыко предложил избрать генеральным секретарем Горбачева: «Товарищи, у этого человека хорошая улыбка и железная рука». Приняли единогласно.

Началась Перестройка. Горбачев – молодой вождь в 54 года (Ленин скончался в этом возрасте) — провозгласил начало новой эпохи в жизни страны и дал ей имя «Перестройка».

«Перестройка – это революция. Радикальные перемены. Гарант Перестройки – коммунистическая партия. Нами движут идеи Октября, идеи Ленина».

Первый выезд нового вождя – в Ленинград. На площади у вокзала – новация: разговор с народом. Затем – на выставку науки и техники. Главный по выставке, директор ЛЭМа Кезлинг доложил Горбачеву о планах сплошной автоматизации управления снизу до верху. И венец творения – роботы в цехах. С охватом всех заводов города. Горбачев призвал выйти на мировой уровень за шесть лет.

Он впервые увидел живого вождя, который после выставки пошел через трамвайные рельсы прямо к ожидавшей его толпе народа. Изнутри толпы ничего не видно и не слышно. Кто-то рядом робко произнес «ура».

Горбачев выступил на большом совещании в Смольном: «Маховик Перестройки набирает обороты».

Колесов и его товарищи по работе первыми попали под него (под маховик). Две фразы в докладе оказались губительными для них. Первая: обязательный для доклада отрицательный пример – это завод ЛЭМЗ. Вторая – а что ж вы, ребята, перестали создавать объединения? Вы же первыми начинали.

Авторы доклада имели, конечно, и заготовки решений. Из существующих объединений сформировали новое объединение – большое. В него включили завод ЛЭМЗ – приняли меры для вывода из отстающих. Туда же попал и ЛЭМ. Во главе объединения поставили человека со стороны.

Горбачев в обличении прошлого превзошел кухонных ораторов: «Страна в предкризисном состоянии. Симптомы нравственной деградации, эрозии революционных социалистических ценностей, многочисленные факты очковтирательства и взяточничества. Злоупотребление властью, зажим критики. Практика приписок ради наживы. Бюрократизм, коррупция, конформизм, лизоблюдство. Незаконные привилегии. И всё это проявления ненавистного старого, с которыми нужно решительно бороться.

Поэтому – только вперед! Больше социализма, больше демократии. И в этом суть Перестройки».

Дух захватывало – плыть в революцию дальше. Пока свободою горим…

И Колесов возлюбил Горбачева. 3

«Гласность нужна нам как воздух, — объявил Горбачев, — Ленин учил: больше света, пусть партия знает всё. Главное – чтобы была правда».

Правда хлынула бурным потоком. Новые разоблачения сталинизма превзошли все прежние хрущевские достижения. Миллионы погибших (цифры постоянно росли). Ужасы голода, произвола, террора…

— Нами правила шайка бандитов, — емко выразился Пальмский о сталинском времени.