Эвви Дрейк все начинает сначала

– Наверное, сначала я чувствовал себя немного так же, как и ты. Я знаю, что это немного по-другому, потому что Тим действительно ушел. Но жизнь шла своим чередом. Я вставал и шел на работу, а ты – в школу. Я не сидел и не думал об этом. Наверное, это даже хорошо, что я был очень занят. А потом я возвращался домой, и мы ели. Мы не могли остановиться, поэтому продолжали идти вперед.

– А ты не знаешь, почему она ушла? Я имею в виду, что привело к этому.

– Твоя мама никогда не была здесь счастлива. Я думаю, она хотела жить в местечке покрупнее. Ну, где больше людей. Но она никогда не говорила мне, что думает о чем-то, вроде отъезда в тот вторник, до того, как мы проснулись и узнали об этом. Единственное, что я знаю, это то, что дело было не в тебе. Она любила тебя.

Эвелет твердо верила, что это аутотренинг. Она знала, что он где-то читал, как важно убедить кого-либо, а сейчас ее, что это не ее вина, и идти вперед никогда не сомневаясь и не останавливаясь. «Дело не в тебе, дело не в тебе, дело не в тебе», – повторила она мантру. Но Эвелет подозревала и всегда боялась того, что это не могло быть правдой. Ее мать решила, что Калькассет с дочерью не так хорош, как Флорида без дочери. Это что-то да значило.

Эйлин уехала в тот вторник, а когда Эвелет проснулась утром, она села за стол и увидела, что яйца вместо матери готовит отец, хотя обычно в это время он уже уходил. Прошлой ночью он был безумно взволнован, потому что наконец-то купил лодку, о которой всегда мечтал. Свою собственную лодку, чтобы работать на ней и никому не платить. Свое дело. Казалось, начиналось что-то новое. Но в то утро он выглядел серым и изможденным.

Эвви тогда спросила, где мама, и он ответил: «Она пошла прогуляться». Прошло много лет, прежде чем он сказал ей, что в то утро, когда он проснулся, на ночном столике рядом с ним лежало письмо, которое начиналось словами «Дорогой Фрэнк, мне очень жаль, но…», и что ему потребовалось несколько часов, чтобы решиться прочитать остальное.

В тот вечер «она пошла погулять» превратилось в «она ушла на время», а через неделю Фрэнк сказал своей дочери, что Эйлин решила, что она должна жить во Флориде, а они должны остаться здесь, в своем доме. Эвви знала Флориду только как место, где был «Мир Уолта Диснея»[162]. Так что для нее исчезновение матери означало, что она будет все время находиться в «Мире Уолта Диснея». Кто бы мог поспорить с тем, что там лучше?

Сначала Эвелет часто спрашивала, когда они поедут к маме во Флориду или когда мама приедет к ним. Она думала о них как о семье с двумя домами, как будто Помпано-Бич был вторым домом ее родителей[163]. Прошло два месяца, прежде чем она полностью осознала, что теперь живет только с отцом, как Хайди в книге, которую Фрэнк начал читать ей по вечерам. Там внучка жила с дедушкой в Альпах[164].

Впервые папа стал говорить, что она не виновата в том, что мать уехала, когда ей исполнилось десять лет. И именно тогда Эвви впервые спросила, так ли это. Она до сих пор помнит, как задула свечи на торте в форме свернувшейся кошки из «Спешиалити свитс»[165], как вытащила красную бумагу и белую ленту из коробки с новым зимним пальто, подарок ее отца, как взяла открытку, которую прислала Эйлин. Она почти никогда не получала почту, поэтому ей нравилось видеть свое имя, написанное над их адресом. Эвви хорошо знала почерк своей мамы, поскольку часто читала и перечитывала длинное письмо, которое мама однажды послала ей. В нем она писала о своих амбициях, о том, чего не получила в жизни, и маленькая Эвелет почти не понимала смысла того письма. В нем говорилось: «Я была талантливой танцовщицей! Но многое может помешать свершению планов, и это меня огорчало. Я знала, что если буду несчастным человеком, то не смогу быть хорошей мамой!»

«Меня назвали в честь городка моей матери», – подумала тогда в первый раз Эвелет. Сейчас она рассматривала открытку, которую мама прислала ей на день рождения. На лицевой стороне был изображен Скотти дог[166], забавный шотландский терьер, а внутри Эвви прочитала отпечатанную в типографии надпись: «Надеюсь, твой день рождения прошел на гав». И рядом рукой Эйлин строчка: «С любовью, мама». И больше ни буквы. Эта открытка лежала в синем чемодане в ту ночь, когда Тим попал в аварию. Днем позже Келл видела этот чемодан на заднем сиденье машины Эвви.

Эвви показала открытку отцу и пожаловалась:

– Она даже не написала «С днем рождения».

Фрэнк взял у нее карточку и внимательно осмотрел ее.

– Нет, не написала, – подтвердил он, но потом указал на отпечатанный текст: – Видишь, тут отпечатано «С днем рождения». Может быть, она не хотела повторять это снова.

С этими словами отец сжал плечо Эвви.

– Я думаю, она злится на меня, – грустно произнесла тогда Эвви отцу, кладя карточку поверх пальто.

– Она не злится на тебя, – спокойно возразил Фрэнк. – Точно говорю! Она на тебя не злится!

Эвви почувствовала, что начинает плакать, и впилась пальцами в ладони.

– Тогда почему она не приходит домой?