Ex deo natus est. Рожденный богом

       – Они от нас не только город Света прячут… Слишком много тайн у нашего Братства. А мне не нравится, когда меня за нос водят… Что-то они там интересное мутят. Мне человечек, который эти бумажки собрал, пару интересных мыслей подбросил. Толковый паренек. Вопрос, как мы сами на это внимание не обращали…

       – Что за паренек?

       – А тебе какое дело?– вспыхнул Батян.– Не наигрался еще в разборки? Из всего, что я тебе сказал, ты только на паренька повелся?

       Карась втянул голову в плечи и растерянно округлил глаза.

       – Что-то назревает,– резко сменил настроение хозяин роскошного кабинета.– Меня чуйка никогда не подводила. А сейчас она просто кричит, что пришло время вскрыть тайны Братства. Ты говорил, ребята на «Черном лотосе» ерепенятся?

       – Начальник поезда жаловался. Ходка началась плохо. Людей уже порядком полегло, две платформы потеряли. У них в заказе по наводке четыре грузовика было. Теперь их везти не на чем. По городам сунулись – облом вышел. Железный город нашли весь разоренный. А теперь мы их назад завернули. Не помню, когда составы пустыми возвращались последний раз… Вот они там голос и подают. На ученых этих глаз положили. Подозревают, что у них наводки жирные есть. Начальник дергается, чтобы на ножи его не поставили…

       – Видишь, как все складывается?– странно улыбнулся Батян.– Мыслишка у меня одна есть. И масть прямо в руку идет. Скажи, Карась, что бы ты отдал, чтобы до города Света добраться?

       – В каком смысле?– заподозрил тот неладное.

       – В прямом! Стоят тайны братства наводки на три схрона? Готов эту цену заплатить?

       – Ну, смотря, что они скрывают...

       – Что бы они не скрывали, есть кто-то еще, покруче Братства. Крышует их кто-то конкретный. Они столько земли под себя подмяли не байками про очищение… и не долей от нашей добычи… Говоришь, завтра «Черный лотос» прибывает с бунтарями? Я тебе поручу кое-что важное. И не дай бог тебе отвлечься на какую-нибудь ерунду... Соберешь две сотни надежных ребят и подготовишь «Змея» к дальней ходке. А начнешь с того, что утром виселицу поставишь на вокзале для твоих пассажиров с «Бегущей реки»…

                *****

       Глеб так и не заснул в ту ночь. Он больше не переживал за предстоящую битву – развязка была близка, и это несло облегчение. Но из головы не выходили мысли о семье и разговор с Торином.

       Вспоминались эпизоды юности, которые теперь наполнились новым смыслом. Дети общего отца, они были разными и имели яркие характеры. Если кто-то был безумен, то до самого края, если жаждал власти, то абсолютной – никаких полумер. А теперь появился еще кто-то. Настолько скрытный и таинственный, что о его существовании никто не подозревал. Если Торин не ошибался, для каждого была с самого начала уготована своя судьба.

       Это была даже не шахматная партия с разнокалиберными фигурами. Это был единственный заранее просчитанный удар по бильярдным шарам – толкались, бились о стену, но каждый упадет в свою лунку. Гадать о замысле отца, было напрасной тратой времени. Важно понять, с кем отец задумал сыграть эту партию.

       На протяжении всей истории люди устремлялись к пониманию своего естества, пытались постичь Творца. А когда они отвернулись от него, возомнив себя хозяевами судьбы, их мир рухнул. И для его семьи центром мироздания был отец, немой, непознанный, но щедро одаривший их величием. Единственным, ради кого ему стоило все это затевать, мог быть только его создатель.

       Глеб понял это еще в разговоре с Торином. А еще он понял, что ничего не знает о рождении отца, кроме бессвязных рассказов теток и невнятной истории Ольги. Отец был создан в лаборатории, но кем и для чего, осталось загадкой. А потом отец бежал и скрылся от своего создателя. Знал ли он сам историю своего рождения, и почему бежал?

       Глеб вышел на парадную террасу дворца, уже облачившись в доспехи. Они не были такими прочными, как броня черных рыцарей, но выглядели более эстетично. По ним можно было безошибочно определить, что это хозяин дворца.

       Солнце уже встало, и заполнило город Света красками рассвета. Таким прекрасным он лежал у его ног последний раз. Когда битва закончится, кто бы ни одержал победу, таким город уже не останется.

       На край террасы вспорхнула небольшая птица и замерла на мраморе подоконника. Птица была уродлива – у нее было лицо, гротескно напоминавшее человеческое. Близко посаженные глаза, нос, приоткрытый рот с частоколом мелких зубов. Во всем остальном, кроме лица, это была обычная пернатая тварь.

       Галина говорила, что птицы, залетающие в окна, предвещают беду и скорую смерть. Уродливая птица должна нести весть о такой же неприглядной кончине. Но больше его забавляло то, что именно сходство с человеком делало крылатую бестию такой отвратительной.

       На этот раз дворецкий не мешкал – облаченный в доспехи гвардейца, он решительно встал перед хозяином:

       – Дозорные подняли красные флаги! Они приближаются...

       В его голосе было слишком много торжественности и трагизма, словно это был Армагеддон, а не суетливая возня земных тварей, которые копошатся в пыли, пожирая друг друга.