Ex deo natus est. Рожденный богом

       Глеб усомнился в своем стремлении к победе. Не потому ли он так беспокоился последние дни, и не по той ли причине передал право возглавить сражение Торину? Ему с самого начала был безразличен исход битвы. Что-то коренным образом уже давно изменилось в его отношении к происходящему. Хозяин дворца ощущал себя обманутым: он увлекся песчаными замками, забыв, что волны прилива необратимо сотрут их с лица земли. А он продолжал тратить на них время, даже когда ветер надвигающегося шторма предупредил его об этом.

       – И зачем ты мне это говоришь?– перенес он свое раздражение на дворецкого.

       – Мы уязвимы здесь при нападении… Ваши гвардейцы ждут… чтобы сопроводить в нижний город… под защиту укреплений…

       Слуга поздно понял, что перешел грань и не ко времени проявил заботу о хозяине. Глеб ухватился за нагрудник его доспеха и легко поднял слугу на вытянутой руке. Он так же легко мог зашвырнуть его с террасы к подножию горы, но не определился, чего больше заслужил этот подданный: благодарности за долгие годы раболепного прислуживания или казни за ущербность. Дворецкий вызывал противоречивые чувства, в которых соседствовали симпатия и презрение.

       – По-твоему, горстка гвардейцев способна защитить меня лучше, чем я сам?– с угрозой спросил он.– Или они хотят спрятаться за моей спиной, чтобы не сражаться?

       Слуга молчал, покорно приняв судьбу, и только испуганно вращал глазами.

       – Отведешь гвардейцев на передний край и встанешь рядом с ними, черными рыцарями и великанами,– наконец определился Глеб и бросил дворецкого на мраморный пол террасы.– Живой или мертвый, ты отстоишь свое право ходить по земле. Мы не можем выбирать только свое рождение. Это дар родителей. Но все остальное… Свою жизнь и свою смерть мы вправе выбирать сами. Очень расточительно доверять это другим.

       Последние слова он произнес резко, вложив в них всю злобу, которая клокотала внутри. Но вряд ли дворецкий понял, что эти слова были адресованы не ему.

       Оставшись один, Глеб перевел взгляд на юг.

       Если бы он не знал, что происходит, могло показаться, что на город надвигается ураган, который застилает небо тучами и гонит перед собой волну грязевого потока, смешавшего красную глину и обломки деревьев. Но туча гудела тысячами крыльев, а красный поток топтал землю тысячами муравьиных ног. Их было бесконечно много…

       Глеб удивился, каким хрупким и безнадежно малым выглядел его город перед лицом врага. Гремучая казалась мелким ручьем, через который муравьи переступят, не сбавив скорость. Зрелище этого нашествия завораживало. Счастье защитников города, расположившихся в нижнем городе, заключалось в их неведении – они не видели масштаб бедствия. Иначе страх сковал бы их души. Но хозяин дворца не ведал страха – его переполнял гнев.

       Глеб отвернулся и уверенно направился по извилистой дороге к подножию Белой горы, где в нижнем городе уже закипала битва.

       Крылатые муравьи собрались в плотные ленты, которые из огромной бесформенной тучи потянулись к городским постройкам. Волна пеших муравьев докатилась до берега Гремучей и вздыбилась волной, когда насекомые начали взбираться друг на друга, мгновенно выстраивая сразу несколько живых башен. Их колонны, покачиваясь, быстро выросли и накренились к реке, готовые живыми мостами дотянуться до противоположного берега.

       Глеб не обернулся на атакующих и не ускорил шаг, даже когда тень заслонила город. Но он услышал защитников: загрохотали пулеметы и застучали затворы автоматов. Битва началась.

       Один из живых мостов переломился и упал в реку, не дотянувшись до берега, а муравьи, упавшие в воду, мгновенно скрылись под водой. Насекомые были неспособны держаться на воде и сразу тонули. Они судорожно цеплялись за бревна, но это лишь продлевало их агонию. Гремучая поглотила принесенную ей жертву.

       Доминик на заседаниях совета много рассказывал о повадках муравьев. В последнее время они таскали с собой бревна. Раньше они строили живые мосты только собственными телами, но крупнокалиберные пулеметы легко разрушали эту конструкцию, разрывая пулями муравьиные тела на куски. Теперь они несли бревна, которые выступали не только щитами от пуль, но и плавучей основой переправы. Даже горстка уцелевших муравьев, упавшего на воду моста, была способна удержать его наплаву и открыть авангарду путь на другой берег.

       В нос ударил резкий маслянистый запах, и клубы дыма высоко поднялись от горящих котлов, закрывая небо. Это было изобретение Торина. Он изготовил на основе тюленьего жира горючее масло, которое жарко полыхало, поднимая в небо тонны густых и горячих испарений, смешанных с сажей. Попав в дымовую завесу, крылатые муравьи теряли способность летать. Их тонкие крылья или сгорали от жара или покрывались тяжелым маслом, слипаясь и ломаясь.