Ex deo natus est. Рожденный богом

       – Я не об этом. Ты сам чего сидишь как памятник?

       Громила сбросил шлем и повернулся к девушке:

       – Потому что дальше ты идешь одна.

       – Вы что сговорились?!– вскрикнула Майя.– А у тебя какие проблемы с головой?

       – Значит, Марек тебе не сказал,– посуровел здоровяк.– Меня вчера укусил головастый клещ.

       – Как?– растерялась девушка.

       – Или гидру прокусил, или мы могли занести его в машину на одежде… Какая разница теперь? Он не просто укусил, а сделал кладку. Кровь разнесла яйца этих паразитов по всему телу. Скоро я почувствую, как тысячи челюстей жрут меня изнутри.

       – Хватит ныть! В карантине с этим справятся. Мы там будем уже через пару часов…

       – Хватит!– Громила ударил кулаком по рулевому колесу.– Нет у тебя на это времени. Некуда мне возвращаться, да и незачем… Блондин накаркал. Или оказался прав… Не хочу умирать на больничной койке… Жаль, что Марека рядом не будет. Но тебя это не касается.

       – Не делай этого,– поморщилась Майя.– Не сдавайся…

       – Теряешь время. Мне хватит надежды, что все было не зря. Хотя, я теперь это вижу иначе. Я родился и вырос на помойке. Как и ты. Но рад, что умру на свободе. Здесь я ее вижу. И Марек тоже… Думаю, мы зря бежали с материка. Это не нашествие… Это был наш исход из собственного мира. Я свой выбор сделал. Я вернулся. Не теряй время – убирайся, пока можешь.

       Девушка промолчала. Она не нашла нужных слов, а сотрясать воздух пустыми фразами не стала. Это было бы неуважением к человеку, который стоял на пороге смерти и имел волю выбирать. Последний час Громила сражался за ее шанс выжить. Бесценные часы своей жизни он подарил ей.

       Майя, изогнувшись, резко и крепко обняла здоровяка, сжав его крепкие плечи изо всех сил. Она прижалась маской шлема к его груди и пожалела, что эта преграда не дала ей возможности кожей лица почувствовать прикосновение.

       Девушка одним движением оттолкнула Громилу и выскочила из машины. Она запрыгнула на капот и, сделав широкий шаг на крышу, вцепилась в верхний край стены. Майя едва взобралась на стену, как стоявший неподалеку старенький Ми-8 вздрогнул и загудел турбинами. Внешне вертолет мало чем отличался от ржавого лома авиационной техники, вросшей в траву по всей территории аэродрома. Но сейчас он старательно раскручивал лопасти, готовился к своему последнему полету.

       Майя спрыгнула со стены и побежала, спотыкаясь на кочках высокой травы. Она задыхалась от слез и кричала навзрыд, срывая горло. Безадресный гнев разрывал ее изнутри.

       Здоровяк вышел из машины и застыл у высокой стены, подойдя к ней вплотную. Он равнодушно прислушивался к звукам за стеной. Вертолет взлетел, и шум его винтов быстро удалялся, уступая место шороху ветра. Здоровяк продолжал стоять, потерявшись в раздумьях.

       Он ничего не замечал вокруг.

       Не заметил и старую камеру наружного наблюдения, установленную прямо на верхнем краю стены в нескольких метрах от него. Она выглядела такой же позабытой, как и остальные свидетельства человеческой цивилизации. Но покрытая пылью, с перепачканным объективом, она внимательно взирала на человека у стены, изредка поигрывая диафрагмой и фокусом, чтобы внимательнее рассмотреть гостя.

                Глава Четвертая.

       Аля вглядывалась в затухающие уголья очага.

       Красные огоньки медленно таяли и прятались в сажу. Жар отступил, сменившись ровным теплом нагревшегося камня. Печь погасла, но еще долго будет согревать дом.

       Вал давно ушел с телом Антоника, и девушка осталась одна. Для нее время потеряло смысл, замерло на единственном моменте, прокручивая его бесконечно. Она была охотником, зверем, и привыкла к смерти, но убийство брата разверзло бездну под ее ногами.

       Даже когда в избу вошел Вал, девушка осталась неподвижной, потерянной в мыслях.

       – Мы сегодня не спали, а хозяин уже запрягает подводу,– глухо произнес он.– Скоро рассвет. Можем задержаться здесь на день, отоспаться.

       – Не здесь,– быстро возразила Аля.– Подальше...

       – Тогда надо выходить сейчас. Хозяин говорил, что до поселка два дня. Но это, если идти днем и не торопясь. Выйдем сейчас – к ночи доберемся.

       – А машина?

       – Кодовый замок на зажигании, ловушка под сидением. Антоник позаботился о том, чтобы она не стала трофеем. Лучше не связываться.

       Хуторянин не стал провожать гостей и безмолвно закрыл за ними ворота. Он не скрывал недовольства, но и не проклинал за спиной.

       Дорога была едва заметной и больше походила на извилистую тропу в редком лесу с кривыми деревьями. Лошадь уверенно брела через унылый бор, вселяя спокойствие в молчаливых пассажиров. Рассвет встал не над деревьями, а пришел прямо сквозь прозрачный лес.

       Аля долго искала взглядом что-то, что могло отвлечь мысли, даже жгла глаза о края солнечного диска. Но солнце встало уже в зенит, а ночь для девушки не закончилась.

       – Что ты чувствуешь?– неожиданно для себя спросила она.

       Вал ожидал этот вопрос, и ответил вопреки обыкновению сразу:

       – Смятение. Сейчас смятение. Впустив кровь Антоника, я ожидал многого. Но пришло больше. То, чего не ожидал…