Exciter (СИ)

Затем усилилась тошнота и головокружение. Мысли, кричащие как через рупор и оглушающие меня, уже оглушенного, изнеможение и бессилие от чувства внутреннего повреждения, с которым я весь вдруг становился поломанным и бракованным, но ничего не мог исправить, равно как и совладать с диким стыдом… Я начал падать, но Демон очень быстро насадил меня на себя полностью. Проник довольно глубоко, заставив отвлечься от мук совести и испытать совсем другие муки: пройти через арку убитого воображения и представить себе всё это со стороны… как он сжал моё тело крепко меж двух холодных рук и поставил меня ровно, носом в миллиметре от стены. Я, он, стена. И его член, лишающий меня последнего, что я имел.

Что происходило потом, я запомнил почему-то очень плохо. Отрывками. Боль, волнообразно доходившая до поясницы, начала понемногу стихать, режущие ощущения притупились и стали приносить непонятное удовольствие, которое мне, в общем-то, не с чем было сравнить. Пока я не обнаружил, что комнату наполняют громкие блаженные стоны, и с ужасом понял, кто именно стонет в ответ на каждое грубое движение внутри расслабившегося тела, а еще – кто задыхается, прижимаясь к своему, конечно, не насильнику, не точно не бескорыстному спасителю. Как я мог? Ни с того ни с сего оттолкнуть совесть, отползти от морали, от… Боже, я вспомнил. Его безучастный шепот, звучавший не вслух, не голосом, а хриплым шипением сразу в нескольких точках моей головы:

«Хватит визжать и казнить себя. Нашелся целомудренной самочкой на выданье. В спине прогнись и насладись своим первым сексом. Бери, пока дают, слушайся меня. Благодарности не жду».

Я не думал, что мне чудилось, я ведь не мог думать, и моя голова мне вовсе не принадлежала, как всё моё тело. Я просто слушался. Упивался теснотой его близости, принимал ее непрошеным подарочком, даже радовался ей! А еще почти свихнулся от запаха прижимавшейся сзади плоти, лихорадочно накрывал чужие ладони своими, вцеплялся, всерьез не желая отпускать. И всё, что должно было казаться мне отвратительным – манило, сладко припекало в пах, зудело страшным предвкушением. Я, наверное, продолжал стонать, но не слышал себя, извиваясь в его железных объятьях, подавался назад, опадал на его ритмично двигающееся тело и требовал еще. Еще тела, еще ритма, еще глоток экстаза. Мне было и хорошо, и дурно: без тошноты, но как-то по-особенному томительно дурно. Собственное тело лениво терлось об другое, покрывалось потом и обмякало, будто всех костей лишившись. Приоткрытым ртом я кое-как ловил воздух, боролся с закрывающимися глазами, если они у меня еще были… и боролся с желанием не отлипать от его члена, всаженного в меня до почек. Но тщетно, я не знал, на что подписался. Вздрогнул от ледяной руки, во второй раз за последние сорок восемь часов коснувшейся моего члена. Конечно, у меня в паху всё колом стояло до сильной ноющей боли, во время мастурбации никогда так не стояло, как тогда, и огнем никогда так не полыхало, я упирался горящим членом в стену, пачкал ее чем-то прозрачным… и ежесекундно готов был кончить. Я хотел… Господи, ну почему это так трудно произносить?! Я хотел чудовище, трахавшее меня уже неизвестно сколько времени, я хотел всего, что он делал и еще только собирался делать. И конец наступил слишком резко.

Демон оторвал меня от стены, выгнув с хрустом и заставив в точности повторить изгибы его тела. Я охнул, когда он вынул член, поводил им по моим мокрым ягодицам и резко пронзил меня опять, до точечного взрыва боли и трещин, разошедшихся перед зажмуренными глазами. Закричать и заплакать я не успел, он схватил меня за волосы, поворачивая головой к себе, и жадно впился в мой рот, так жадно, будто хотел сожрать. То есть уже… забирал и пожирал. Я задушенно застонал, не понимая, что он делает, но моему рассудку его грубость предназначена и не была, только моему истомленному телу. А я… просто был не в силах что-либо контролировать. Из меня безудержно полилось, из глаз тоже брызнули слёзы, я… я ненавидел его, рыдал и кончал. И от такой острой мешанины чувств немудрено, что сдохнуть хотел и всё забыть. Но просто откинулся на его тело, насаживаясь тем самым еще больше. Плевать. Думал, что хуже уже не будет. Ага, конечно. Он крепко сжал мой излившийся орган, не давая и секунды передышки, в три толчка размазал меня по стене и кончил сам, кончил всё в меня, коротко обжигая мои внутренние раны. Правда, выбрызнул совсем немного спермы, совсем не… столько, не так обильно, как запачкал пол я. И вскрикивать от новой боли не хотелось, только замереть неподвижно, чтобы внутри ничего не царапало и не саднило. А потом опять вспышки памяти на фоне глубоких беспросветных провалов. Одиночные вспышки чувств. Там осязание, тут подслеповатое зрение, здесь… а здесь – ноль. Пустота. Финиш.

Легкий внутренний ожог, почти сразу пропавший. Ни царапин, ни ссадин. Ощущение свежего воздуха, озноб. Я тяжело дышал, не понимая, что Демон уже отпустил меня. Под горячим лбом была стенка. А между ног все ещё бился горячий пульс.