Exodus Dei

Диверсантка даже остановилась от удивления, когда увидела на трансляции, как из-под земли, разламывая и распыляя осевшие и еще целые здания, на четверть поднялось кольцо. В тот же миг подземные толчки прекратились — должно быть, их порождало движение телепорта сквозь толщу Баркина. Камеры дали увеличение, и на вершине загадочной конструкции Шали различила Рахея. Это был именно он, а не копии, все пальцы на месте. Ганиец смеялся и размахивал руками, глядя вниз. Снова показали общий план: между плоскостью кольца и руинами вверх летели семь точек. Кто-то комментировал происходящее, но талих поняла и так — это Истребители. Затем она разгадала план своего спутника и немедленно перепроверила расстояние до центра событий.

Слишком мало. Если Рахей повернет сейчас кольцо параллельно земле, Шали попадет в гравитационный диск и распадется на базовые частицы. Ремонтник рванулся прочь от спрогнозированной траектории движения телепорта, едва не выронив правую ногу диверсантки, но все равно это увеличивало шанс спастись лишь на жалкие доли процента. Жизнь талих находилась в руках ганийца.

Видимо, он все-таки не забыл о ней — кольцо вышло наружу целиком, на все четыре километра, прорезав в Дуве длинное и широкое ущелье, и только после этого Рахей рванул низ телепорта в небо. Принимая горизонтальное положение над городом, кольцо уничтожило еще несколько зданий, а затем нагнало и поглотило попытавшиеся отскочить в сторону копии. Их сил не хватило на то, чтобы справиться с мощью гигантского генератора гравитации, семерка Истребителей перестала существовать.

Автоматические камеры запечатлели, как Рахей, подпрыгнув высоко вверх, перемещает телепорт под собой и исчезает в его центре. На этом бой в Дуве завершился. У Шали появилась новая проблема.

Великий Зритель

Великий Зритель смотрел в небо. Он больше не сомневался в принятом решении и не собирался вносить в него поправки. Механизм выбора установлен и действует, исход зависит только от рагцев и клидийцев, их шансы на выживание уравновешены телепортом и договоренностью с сантибом. Одному из видов достанется Баркин, другой исчезнет при поглощении источника его разума. Демиург утратил интерес к Искрам, вращавшимся над его головой, и их мольбам. Он думал о том, куда направится после.

В Мире-Часах существовало 19411 Искр, которые Он мог поглотить без сожалений — их виды или уничтожили себя, или, наоборот, уничтожали все вокруг. Увы, они располагались настолько далеко от Баркина, что к моменту Его прибытия к ближайшей из них до вторжения иномирного врага осталось бы слишком мало времени. Размеры Вселенной и ее законы неприятно ограничивали миссию Великого Часовщика. Он не сможет поглотить самых слабых, самых агрессивных и самых безнадежных. Ему очень долго придется выбирать из ближайших, пока Он не накопит достаточно энергии для телепортации без сдвигов во времени. А значит, Он будет казнить невинных.

Фотев, Дарумашелон, Хесартим, Зит, Веру-Веру, Кронгнелл, Ганийи, Фом-Талих, Капсиг-Ливуа, Сипфасса, Айольнайо, Еви, Царпан, Шапир-У — 15 ближайших Искр, составляющих местное скопление Баркина. Одна из них определит направление Его скорбного путешествия, и ее сектор баркинского неба станет Дорогой Смерти, которой пройдет Демиург, забирая жизни разумных видов.

Кто же это будет? Фотев? Да, фоты ведут охоту на чужие технологии еще больше, чем рагцы, к тому же распыляют пленников на базовые частицы после оцифровки — но это цивилизация высокой внутренней гармонии, использующая полученные знания только для самосовершенствования. Спроси у любого из ее соседей, кого истребить Демиургу, и каждый ответит: конечно, Фотев, слишком она обошла нас в прогрессе и потому слишком опасна. Но отстающие всегда ненавидят опережающих. Фотам удалось преодолеть хрупкую естественность и реформировать свои тела так, что органы легко заменяются, как детали механизмов, и поколения биоинженеров продолжают совершенствовать их устройство в стремлении к безупречной физиологии; о возможностях фотских компьютеров говорят даже самые зрелые дети Великого Зрителя. В местном скоплении Фотев ближе остальных к идеальному кристаллу, кроме, разумеется, древнего Дарумашелона.