Езда в остров Любви

Тамъ сеи любовникъ, моглъ еи которой угодить,
          Щастію небо чиня все зависно,
          въ жарѣ любовномъ цѣловалъ ю присно;
А не вѣрна ему все попускала чинить!

Вся кипящая похоть въ лице его зрилась;
          Какъ угль горящій все оно краснѣло,
          руки еи давилъ, щупалъ и все тѣло.
А не вѣрна о всемъ томъ весма веселилась!

Я хотѣлъ тамъ убиться, извѣсно вамъ буди:
          вся она была тогда въ его воли,
          чинилъ какъ хотѣлъ онъ съ неи се ли, толи,
А не вѣрна, какъ и мнѣ, открыла всѣ груди!

* * *

Сколко разъ я ни думаю о болѣзни, которую я возъимѣлъ тотъчасъ видя сіе вездѣлное ея измѣнничество, немогу весма я понять, что какъ о чая болѣзнь въ самомъ томъ времяни смерти меня непредала. Ярость научила меня тамъ все то говорить, что она только одна умѣетъ, и будучи съ моею любовію, которая мнѣ показала къ горести моей непоятнои, что другой побѣдилъ въ самое краткое время все то, чего я насилу могъ достать чрезъ великія и долгія труды. Того ради немогъ я чрезъ долгое время самъ въ себя притти. Но едва лишъ толко учинилъ я малое разсужденіе о семъ случаи, какъ я нашолся въ состояніи быть при моемъ разумѣ, и въ тотъ же самой часъ одинъ человѣкъ явяся на мои глаза вдохнулъ мнѣ такъ великую холодность, что я тотчасъ нечювствителенъ сталъ быть, къ оной АМИНТИНОИ невѣрности. Сеи человѣкъ, которой имѣлъ взглядъ весма свирѣпой, и усмѣхи чинилъ съ великимъ презрѣніемъ смотря на меня изкосяся а чрезъ плечо мнѣ говорилъ слѣдующее.

Что это чинишь ты другъ мои?
По АМИНТИНОИ измѣнѣ
Ты еще крушится о той?
Весь въ слезахъ какъ море въ пѣнѣ?

О невѣрной ты воздыхаетъ?
и что та неблагодарна
того желаетъ, ты чаешъ?
сладка тебѣ какъ сахарна!

По ея серцу чтобъ болѣть
по безвѣри та непроситъ.
Но чтобъ въ забытіи имѣть ея,
пока жизнь тя носитъ.

Узнавъ по симъ рѣчамъ что то былъ ПРЕЗОРЪ тотъчасъ я побѣжалъ дабы его обнять. Но сеи человѣкъ видя что я еще въ сомнѣніи былъ, и что любовь еще была сомною, побѣжалъ тотчасъ бъ другую сторону ни мало неоглядываяся на меня. Тогда такъ мнѣ горко стало потерявъ такого человѣка, котораго совѣты казалися мнѣ недолжны быть пренебрегаемы, что я тотчасъ отпустілъ отъ себя оного малинкаго КУПІДИНЧИКА, которой всегда при мнѣ былъ въ моихъ дорогахъ. Прощайся съ нимъ немогъ я пробыть безъ превеликихъ слезъ: Ибо бывши онъ свидѣтелемъ при всѣхъ моихъ похожденіяхъ и дѣйствіяхъ, тогоради съ великою трудностію я могъ съ нимъ розстаться, и такъ я съ нимъ долго при прощеніи моемъ разговаривалъ, что чють было непозабылъ онаго ПРЕЗОРА. Наконецъ, обнявъ его слѣдующее я ему говорилъ весь въ слезахъ:

Ну, прости, моя ЛЮБОВЬ, утѣха драгая!
          Въ тебѣ была надежда мнѣ сладка.
Даромъ что ты мучила иногда мя злая,
          Я тя любилъ, и всегда съ тобои мнѣ рѣчь гладка.

Ну, прости, моя ЛЮБОВЬ, утѣха драгая!
          АМИНТА не есть въ согласіи съ нами:
Мнѣ во всемъ измѣнила весма мя ругая
          всѣми своими худыми дѣлами.

И тако за невѣрность сію ея злобну
          хощу чтобъ въ сердце моемъ еи небыти.
Но тебя для всѣхъ утѣхъ попостелю гробну
          я неимѣю никогда забыти.

Отпустивъ моего КУПИДОНА (или мою ЛЮБОВЬ) чрезъ долгое время искалъ я онаго ПРЕЗОРА; но на конецъ чрезъ все мое прилѣжаніе я его нашелъ. Тогда оной мнѣ присовѣтовалъ чтобъ поитить оттуду въ одинъ городъ, которой онъ мнѣ показалъ, куды я безъ всякаго замедленія и отправился въ тотъ же часъ. Въ то время началъ я чювствовать великую радость, каковой я еще неимѣлъ отнелѣже я прибылъ въ островъ ЛЮБВИ; А упокоеніе тѣмъ наипаче казалось мнѣ сладко, что я его возъимѣлъ почитай еще въ первыя. Когда я прибылъ въ тотъ городъ, тогда я увидѣлъ, съ великимъ удивленіемъ, что всѣ люди тамо пребывали праздны, городъ оной очюнь есть пустъ, и почти всѣ жители въ великомъ живутъ уединеніи.

Есть тамъ одна пристань, чрезъ которую выходятъ толко изъ острова ЛЮБВИ, но чтобъ чрезъ онуюжъ въ него прибыть, еще того никому ни когда неслучилось.