Езда в остров Любви

Отъ сея госпожи вышедъ легъ я на постелю, на которой немогъ я спать: ибо тамъ оная прекрасная дѣвица, которая меня усладила, присутствуя всегда въ моей мысли подала мнѣ причину учинить слѣдующее разсужденіе:

Что бы я нынѣ ни вѣщалъ,
но словомъ вздохи мѣшаютъ;
Чую, что волность потерялъ;
мысли, гдѣ сердце, незнаютъ.
Не тыль, AMІНТА, то скрала?
я невидявъ твою младость,
Съ самого жизни начала
неимѣлъ такову слобость.

На завтрѣе я всталъ очюнь рано; а купідонъ, которой за мной всюду слѣдовалъ, привелъ меня въ другое мѣстечко, которое называется МАЛЫЯ ПРИСЛУГИ. Я великую разность нашолъ между симъ мѣстечкомъ и БЕЗПОКОИНОСТІЮ; но по моему мнѣнію во всемъ томъ краю сего веселяе нѣтъ мѣста. Тутъ весь дворъ ЛЮБВИ часто въ красные дни препровождаетъ радостно свое время.

Туды на всякъ день любовники спѣшно
сходятся многи весма безпомѣшно,
Дабы посмотрѣть любви на причину,
тоесть на свою красную едину.
Съ утра до ночи тамо пребываютъ,
о любви одной токмо помышляютъ.
Всѣ тамо домы украшены цвѣты,
всѣ и жители богато одѣты.
Все тамъ смѣется/ все въ радости зрится,
все тамъ нравится, всему умъ дивится.
Танцы и пѣсни; пиры и музыка
невпускаютъ скорбь до своего лика.
Всѣ суть изгнанны оттуду пороки.
и всякъ угрюмой чинитъ веселъ скоки.
Всякъ скупой сыплетъ сокровище волно.
всякъ молчаливый говоритъ довольно.
Всякой безумной быватъ многоумнымъ,
сладкія музы поютъ гласомъ шумнымъ.
На конецъ всякой со тщаніемъ чинитъ,
что лучше дѣвамъ ко веселію мнитъ.

Но правдѣ можно сказать, что тамъ другова ничего не видно, какъ то я ко что вездѣ любовныя потѣхи. Чистота, богатой уборъ, снизходителство, угожденіе, дѣвичьи игры., веселье, и разговоры сладкія никогда не отлучаются отъ сего мѣста, но и все съ пристойностію удивителною тамъ чинится. Пришедъ туды ощутилъ я въ себѣ духъ веселой и смышленъ къ изобрѣтенію потѣхъ, чрезъ которыя бы мнѣ можно было угодить моей АМИНТЕ.

Съ симъ намѣреніемъ нарядяся по щоголски и богато прибылъ я съ моимъ Купідіномъ къ неи въ такъ великомъ удоволствованіи сердца, что я никогда еще отъ моея жизни такова неимѣлъ. Но оттуду надлежало паки мнѣ возвратіться спать въ БЕЗПОКОИНОСТЪ: по тому что нѣтъ постоялыхъ домовъ въ МАЛЫХЪ ПРИСЛУГАХЪ. И тако нетерпѣливность, дабы мнѣ еще видѣть АМИНТУ, учинила, что я почти всю безъ сна пробылъ и въ ту ночь, въ которой я не заснулъ какъ на часъ мѣста, и въ семъ усыпленіи видѣлся мнѣ пріятной и сладкой сонъ.

Видѣлось мнѣ, кабы тая
въ моихъ прекрасная дѣва
Умре рукахъ вся нагая,
не чиня ни мала зѣва.

Но смерть какъ гибель напрасну видя,
ту въ миръ возвратила
Въ тысячю разъ паче красну;
а за плачь меня журила.

Я видѣлъ что ясны очи
ея на меня глѣдѣли,
Хотя и въ темноту ночи
и ни мало не съ мертвѣли.

Ахъ! вскричалъ я велегласно,
схвативши ея рукою
Какъ бы то на яву власно:
васъ было, МИЛА, косою

Ссѣчь жестока смерть дерзнула!
Охъ! и мнѣ бы неминовать
Колибъ вѣчно вы уснула!
потомъ я сталъ ту обнимать.

Я узналъ какъ пробудился,
что то есть насмѣшка срѣзы.
Симъ паче я огорчился
многи проливая слезы.

* * *