Ежи и К (СИ)

Зато Эльчи с Ежи подружились и болтали обо всем часами напролет, когда сын не был занят обучением. Ежи начинал утро, прибегая с нашей ежедневной пробежки в комнату к Элю, и плюхался со всего размаху на него. Но так было всего несколько дней, потом застать в постели и потискать, пощекотать сонного Эльчи Ежику уже не удавалось. К тому моменту, как мы возвращались с пробежки, Эль уже был одет, умыт, и они взяли за правило делать друг другу прически, выплетая сложные косички, украшенные резиночками, ленточками, украшениями из бижутерии, которых в распоряжении сына было в таком количестве, что хватило бы на роту солдат.

Рядом с Ежи новый член семьи вел себя расслаблено, как с младшим братиком, отвечая на все вопросы моего старшего почемучки. Чем снял с меня целую кучу камней с души и освободил время на других детей и решение хозяйственных вопросов. Я не заставлял его заниматься никакими делами, но подталкивал его любопытство, расспрашивая Нилси о текущих проблемах в теплицах и успехах в разведении растений с Земли. Ежи все так же, как раньше, помогал деду в работе с растениями, и во вторую неделю Эль не выдержал ничегонеделанья и запросился с ними в теплицу. Тем паче, что Нилсир много знал о земных растениях, а Эль таких даже не видывал. Ежи обрадовался больше всех, потому что это давало дополнительное время для общения с Эльчи. А еще Ежи часто рассказывал про Мишку. И, видя интерес — тайный, плохо закамуфлированный Элем, — подробно описывал совместные дурачества и личные качества Миши с Земли, расписывая в деталях каждый день, который они проводили с Мишкой в тот его прилет.

Через месяц, в один из вечеров, когда разыгралась непогода и на улице моросил теплый дождь, мы всем семейством коротали вечер после ужина в большой гостиной.

— Подержи Ли, — я положил девочку на руки ее папы и подошел к виеко, выбирая для просмотра папку с фото и видео в первый наш прилет на Землю с Мэдом. Включив трансляцию на большом экране, мы уселись на диваны и кресла всей большой компанией и начали смотреть наши с Мэдом приключения на Земле. Мы рассказывали смешные истории, комментировали, перебивая с мужем друг друга, объясняя, как там все устроено. Все уже видели неоднократно эти кадры, но для Эльчи это был первый раз, и он смотрел, разинув рот и подавшись вперед к экрану. Мишке там было всего шестнадцать, и Ли действительно была очень похожа на него. Эль переводил взгляд, разглядывая малышку и его отца на экране, а мы все усиленно старались делать вид, что заняты беседой и друг другом. После этих фотографий пришел черед других, наш второй прилет на Землю, Мишке на них было двадцадь два, он стал стройным и красивым молодым мужчиной, одновременно похожим на Лешку и Лиану, которые на фотографиях стояли рядом с ним, и его фирменная ямочка на левой щеке на всех фотографиях притягивала взгляд. Мишка был выше меня теперешнего, и внешне он ничем не отличался от альфы. Его тренированное, пропорционально сложенное тело, короткая стрижка, мягкая улыбка заставляли меня гордиться сыном. Наши разговоры, пересыпанные воспоминаниями, байками и смешными приключениями, веселили всех до поздней ночи и даже не потревожили Ли, крепко спящую на руках Эльчи.

А через несколько дней после этого Эль подошел ко мне и, стесняясь, попросил помочь ему загрузить через мнемошлем язык, на котором говорит Мишка.

Вечером, рассказывая Мэду по связи об этой новости, мы с ним радостно переглянулись, а когда я рассказал, как мы пытались поговорить на русском языке, мы вспомнили как Мэдди начинал, тоже не понимая многих наших оборотов, и смеялись до колик в животе.

Через полтора месяца пребывания Эльчи у нас, когда он достаточно расслабился и начал привыкать к нашему заполошному семейству, я решился на серьезный разговор с ним наедине. Мэда он все еще сильно боялся и цепенел, бледнея, замирая и впадая в какой-то анабиоз, если тот обращался к нему с вопросом или просьбой. Во-первых, Мэд был альфой, сильным, уверенным, подавляющим, а Эльчи — типичный среднестатистический омега, неуверенный в своей привлекательности и попавший в переплет. А во-вторых, Мэд был богатым альфой, и вдалбливаемое обществом почтение и преклонение перед знатью и высшими мира сего крепко засело в бедном мальчике. Даже видя нас каждый день, наше общение, простое, такое же, как в обычных семьях, не могло так сразу, сходу убрать ту грань, которая разделяла нас, и Эльчи страдал от когнитивного диссонанса. А мы его не торопили, давая время привыкнуть к мысли, что мы теперь одна семья.

Разговор о свадьбе сильно взволновал юношу, и я вложил ему Лиану в руки, чтобы тот переключил свое внимание на ребенка.