Ежик в тумане, или Тяжелые будни финансового директора (СИ)

— Перестань, не делай так бо… — поцелуй.

К черту ремень и джинсы. Иди ко мне, малыш, я знаю, ты ждешь ласки. Ого! Ни хера себе малыш! Ладно, так и быть, поцелую я тебя. Ты же сдал своего хозяина с потрохами. Заодно джинсы с плавками с Рыжика стяну.

— Ежи-и-ик, сумасше-е-е-едший… — выгнулся мне навстречу мой потерявший голову мальчик. Вцепился в волосы, закрыл глаза, засадил мне в рот по самое не балуйся и кончил.

Я отплевался, поднялся с колен и решил, что с Рыжика на сегодня хватит, пора подумать и о себе. Потянул его вниз, но он вцепился в мои плечи, распахнул ошалелые глаза и замотал головой.

— Нет. Я так не хочу. Я не могу!!!

— Я тебе шею сверну, — озверел я. — Ты что о себе возом…

— Ты придурок, Макс, — оборвал меня Рыжик. — Я же сказал: не так!

— А как? — жестоко затупил я.

Он страшно покраснел, а я принялся виновато целовать выступившие конопушки, бешено бьющуюся жилку на шее, постепенно поворачивая его лицом к столу.

— Кто из нас гей? Ты или я? — возмутился Санек, послушно опуская руки на столешницу.

— Никто, — честно ответил я, прижимаясь к широкой спине и ягодицам всем телом. Кожа к коже. Щека к щеке. Блаженство. — Ты — натурал, а я — пидорг.

— Кто? — довольно простонал Рыжик, прогибаясь в пояснице от моего наглого пальца, не слишком вежливо орудующего в его анусе. У меня больше не было сил терпеть, так что…

— Сейчас узнаешь, — пообещал я, подготовился и залез в него целиком.

С уговорами, ласками, подсказками, обещаниями и прочей ерундой, но все равно недостаточно медленно для того, чтобы ему не было больно.

— Ты мужик, Санек? — сдерживаясь из последних сил, спросил я.

Контроль над телом стремительно ослабевал. Прости меня, мой любимый мальчик. Прости.

— Мужик, — ответил Рыжик и уронил голову на руки.

— Тогда терпи.

Санек

— Прости, золотце мое. Ты такой красивый, такой узкий и гладкий, что у меня просто сносит крышу. Прости, мальчик мой, прости, я ждал тебя так долго! Слишком долго, любимый. Прости.

Ежик шептал и жестоко втрахивал меня в стол, а я кусал кулак, чтобы не орать от боли во весь голос. Он не гей, он пидорг, и этим все сказано. Не знаю, сколько он меня порол, мне было не до того. Я бы, может, и вырвался, не думаю, чтобы Макс стал удерживать меня силой, но его отчаянный шепот раз за разом оставлял меня там, где я был. Боль постепенно становилась все более терпимой, а Ежик — спокойным, так что когда он кончил, я чувствовал себя вполне сносно. Пошевелился, намекая, что пора бы меня разогнуть, и он скатился на стол. Лег на спину, прикрывая лицо руками, и я впервые увидел его обнаженным. Твою мать!

Я сменил ориентацию раз и навсегда, прогулявшись глазами по безупречным линиям его в меру накачанного и чертовски красивого тела. Этот умный, ироничный, страстный и невероятно романтичный мужчина любил меня до безумия, а я… я простил ему мою порванную задницу и собирался подставиться снова сразу, как только она заживет. В следующий раз Макс наверняка доставит мне массу удовольствия.

— Ежик, хватит валяться, — сказал я, проводя рукой по его ноге от колена к паху. — Пора нам отсюда сваливать.

Макс убрал руки от лица, виновато улыбнулся… а потом наткнулся на кровь на своем члене и побелел, как полотно. Ужас и вина в его глазах подсказали мне, что сейчас на меня обрушится поток извинений, признаний и прочих прелестей… но я ошибался, потому что Максим Валерьевич был не геем, а законченным пидоргом. Придурок! Он сполз со стола, выпрямился во весь рост, заледенел и сказал:

— Я никогда больше не прикоснусь к тебе, Александр. Возвращайся к жене и постарайся забыть о том, что здесь сегодня произошло. Мне очень жаль, что так получилось.

— У меня нет жены!

— Это неважно теперь, — заиграл желваками Макс.

Я замахнулся и хорошо поставленным хуком справа отправил его на пол.

…

На работе я появился только две недели спустя. Задница моя зажила через три дня, а все остальное время я валялся в постели, плевал в потолок и думал о будущем. Ладно, кого я обманываю? Я думал о прошлом. Вспоминал Ежика у своих ног, его страстные поцелуи, губы и руки, ласкающие меня везде. Я систематизировал все, что знал о нем, что подслушал и увидел в те три недели, что крутился возле моей бывшей жены Галочки в надежде на то, что Макс выйдет и поговорит со мной по нормальному. Он не вышел. Придурок отмороженный! Чтоб ему не спалось и икалось! Все у него не как у людей. За это время я понял почти все о нем, о своей жизни и о себе самом, кроме одного: как Ежик умудрился заставить меня полюбить его, ни разу не поговорив со мной толком?! Так или иначе, но теперь я прекрасно понимал разницу между словами влюбиться, хотеть и любить. Макса я любил — всем сердцем и до конца моих дней, несмотря на все его закидоны.

Офис встретил меня настороженной тишиной и растерянными лицами коллег. Нехорошие подозрения превратились в уверенность, когда навстречу мне попалась зареванная Галочка. Увидела меня и кинулась мне на шею.