Ежов. История «железного» сталинского наркома

Читая исполненные Ежовым документы, трудно было поверить, что он только год посещал школу и не получил практически никакого образования. Николай писал грамотно, крайне редко допускал орфографические ошибки. У него был неплохой стиль изложения материала, выработались определенные речевые штампы и формулировки, необходимые для составления документов. Чувствовалось, что он в свое время много занимался самообразованием и в этом ему помогала окончившая два курса университета Антонина Титова.

Как-то сослуживцы спросили Москвина о новом работнике. Он сначала рассказал известную ему с детства притчу.

Один лавочник решил взять себе приказчика. Пришел к нему наниматься молодой человек. Лавочник сразу же послал его на соседний провиантский склад узнать, почем там сахар. Возвращается парень и говорит, что на складе сахара вовсе нет! Отказал лавочник ему в месте. Нашел другого и тоже послал на склад про сахар узнать. Возвращается тот и говорит, что сахара нет, но чай — отменный, крупный и дешевый, а если пуд взять — на четверть скидку дадут; масло постное хорошее и крупа пшенная; а муку брать не стоит, в других местах такую же дешевле можно взять. Так он про все товары на складе рассказал, за что и был взят на работу.

— Вот и Николая попросишь что-нибудь одно сделать, ну, например, в Наркомпрос подобрать ответственного сотрудника, так он на следующий же день человек на пять, а то и больше справки составит, каждого в них по косточкам разберет, все сильные и слабые места укажет. До него у меня таких работников не было.

Москвин сам был по натуре аскетичным и на редкость трудолюбивым человеком, все свое время уделял только работе, не зная ни отдыха, ни развлечений. Он усматривал такие же качества и у Ежова и поэтому уже через четыре месяца сделал его своим помощником, а потом и заместителем.

…Иван Михайлович собрал бумаги в папку и позвонил Ежову. Через несколько минут Николай Иванович осторожно вошел в кабинет, остановился у двери и сел только после того, как Москвин указал ему на стул.

— Ну что я могу тебе сказать, Николай. Решение состоялось, теперь ты мой заместитель, — сказал Москвин, передавая Ежову папку. — Поздравляю. В таких случаях говорят: принимай дела. Но я тебе не скажу этого, ты и сам во всем здесь разбираешься. Что случится, я тебя со спокойной душой за себя оставлю. Уверен, справишься.

Ежов не произнес ни слова, зная, что Москвин не воспримет лестных слов благодарности, и только улыбался и преданно смотрел ему в глаза. Ежов был очень обязан этому человеку и за перевод в Москву, и за быстрое продвижение по службе. До него дошло, что это его назначение далось Москвину не просто. Не всем в Секретариате ЦК пришлось по душе его предложение. Считали, что Ежов, проработавший всего семь месяцев в аппарате ЦК, еще недостаточно подготовлен для такой ответственной должности. Но Ивану Михайловичу удалось добиться положительного решения.

За короткий период работы в Москве Николай Иванович уже несколько раз успел побывать в доме Москвина. Он очень понравился и супруге Ивана Михайловича, Софье Александровне, которая по-матерински ухаживала за ним за столом, угощая домашней снедью, и ласково называла его «воробушек», наверное, из-за его худобы и маленького роста. Но Николая Ивановича это не обижало. Тогда Москвин и его семья были для него всем.

Ежов становится другом семьи Москвиных. Зять Ивана Михайловича известный писатель Лев Эммануилович Разгон в своей повести «Непридуманное» пишет о своих встречах с Ежовым на квартире у Москвиных:

«Ежов совсем не был похож на вурдалака. Он был маленьким, худеньким человеком, всегда одетый в мятый дешевый костюм и синюю сатиновую косоворотку. Сидел за столом, тихий немногословный, слегка застенчивый, мало пил, не влезал в разговор, а только вслушивался, слегка наклонив голову. Я теперь понимаю, что такой — тихий, молчаливый и с застенчивой улыбкой — он должен понравиться Москвину».

Что же привлекало Москвина в этом неприметном периферийном партийном активисте? Когда Ежов уже был секретарем ЦК, председателем ЦКК и возглавлял НКВД, Лев Эммануилович задал такой вопрос своему тестю.

«Я не знаю более идеального работника, чем Ежов, — ответил ему Иван Михайлович. — Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным — он все сделает. У Ежова есть только один, правда существенный, недостаток: он не умеет останавливаться, Ежов не останавливается. Иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить…»

Наверное, Москвин правильно подметил «существенный недостаток» своего любимца, и если в распределительных структурах ЦК Москвин или кто другой и останавливал Ежова, то потом, когда Николай Иванович возглавил борьбу с врагом народа, он мчался без остановок… до тех пор, пока не сделал свое дело и не стал не только ненужным Сталину, но и потенциально опасным для него.