Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку

Встреча Стэплтона с Джоном Фозергиллом вышла гораздо более странной, хотя каждый вспоминает ее по-своему. «Джон вместе с мамой смотрел пластинки в Record & Tape Exchange на Голборн-роуд, – утверждает Стэплтон. – Мы с Химаном обходили секонд-хенды с винилом и скупали все диковинное, обращая внимание на длинные треки, психоделические или просто необычные обложки. И вот мы видим парня, занимающегося ровно тем же самым! Под мышкой у него были какие-то весьма интересные пластинки. Я сказал Химану: „Что это за парень? Он забрал все самое лучшее!“ Помню, его мать крикнула: „Смотри, Джон, я нашла кое-что необычное!“ Странноватая была сцена. Я подошел к нему и спросил, можно ли посмотреть пластинки, которые он выбрал, после чего мы разговорились. Через несколько дней я позвонил ему и позвал в гости. Когда он пришел, мы оба были поражены. У нас оказался совершенно одинаковый музыкальный вкус! И еще у него были усы». Стэплтона потряс масштаб интересов и знаний Фозергилла, охватывающих экспериментальную музыку, искусство и литературу. Стив получил довольно простое образование и ничего не слышал о дадаистах и сюрреалистах, пока ему не рассказал о них Фозергилл. «Он многому меня научил, – говорит Стэплтон. – Я постоянно от него что-то узнавал. Он приобщил меня к авангарду на всех уровнях – от архитектуры и драмы до музыки, живописи и поэзии. Джон интересовался всем нестандартным, но был очень разборчив в том, что именно ему нравилось и почему. Например, он любил определенный тип гитарного скрежета и говорил, что купит даже дерьмовую пластинку, если там будет хоть три секунды такого звука».

«Моя мать уверяет, что не присутствовала при нашей первой встрече со Стивом, – возражает Фозергилл. – Насколько я помню, мы оба хотели купить один и тот же малоизвестный альбом, ныне забытый. Мы рыскали по виниловым секонд-хендам Лондона в поисках неведомого. Слушать и экспериментировать как можно больше нам позволяла удивительная ценовая политика Record & Tape Exchange, особенно филиала на Голборн-роуд, где непроданные пластинки ежемесячно уценялись до тех пор, пока их цена не достигала десяти пенсов. Практически все странные альбомы стоили десять пенсов. В Virgin был целый отдел с краут-роком, но мы в основном отоваривались в секонд-хенде. После той первой встречи мы пошли к Стиву слушать пластинки». Комнату Стэплтона Фозергилл воспринял как настоящее чудо. «Никогда я еще не был в настолько маленькой комнатушке с таким огромным количеством пластинок, – вспоминает он. – Там была кровать без ножек, проигрыватель – и все. Гости сидели на кровати. Стена напротив была уставлена пластинками от пола до потолка. На несколько часов мы полностью погрузились в музыку и с тех пор встречались каждую субботу, весь день шатаясь по музыкальным секонд-хендам – поначалу в Лондоне, затем в городках вроде Брайтона, а потом во Франции и Голландии».

Интерес Фозергилла к андеграунду возник в начале 1970-х, когда он ходил в Латимерскую старшую школу в западном Лондоне. Это была чрезвычайно либеральная школа, несколько учеников которой в 1971 году участвовали в подготовке нашумевшего номера Schoolkids[52] журнала Oz. «В школе я начал слушать The Velvet Underground White Light / White Heat, Marble Index Нико, Фрэнка Заппу и его The Mothers, особенно Lumpy Gravy и Uncle Meat, а также Soft Machinе и ранних Pink Floyd, – рассказывает он. – Там же я приобрел вкус к кислотному гитарному стилю, который был распространен среди эйсид-рок-групп конца 1960-х и французских групп 1970-х. Но событием, оказавшим на меня наибольшее влияние, было открытие Virgin – одновременно звукозаписывающего лейбла и сети магазинов. Virgin выпустил Henry Cow – настоящее откровение, не похожее ни на одну из известных мне групп, а их магазины начали импортировать краут-рок. Первые пластинки Faust были потрясающими, особенно дебют. Но пока я не встретил Стива, мое знание немецкой сцены начала 1970-х ограничивалось преимущественно Can и Amon Düül 2. Другие релизы Virgin/Caroline/Watt привели меня к фри-джазу, в первую очередь к Эвану Паркеру и Полу Литтону».

Тибет, который по-прежнему периодически общается с Фозергиллом, говорит, что он «очень эксцентричный, странный, помешан на иероглифах и пишет книгу об „Улиссе“ Джеймса Джойса. Стэплтон и Фозергилл выглядели тогда прекрасно: в те времена все одевались в стиле постпанк, а Стив и Джон выглядели как хиппи или подпольщики. Стэплтон гораздо общительнее Фозергилла, который казался немного замкнутым, но все равно был совершенно фантастическим мужиком».