2. Слишком много истории, пишет Ницше, может убить человека. История должна быть на службе у жизни. История и желание – взаимно друг друга уничтожают. Никто никогда ничего не напишет, не создаст, пока не разрушит принцип историчности, то есть своего долга кому-то, кто был тут до тебя.
Разумеется, Ницше пишет это в век, когда все вокруг было «историей». Его философия – критика, а когда критику превращают в апологетику, смысл сильно меняется (особенно это касается Ницше).
Подлинный идеал в отношении к истории у Ницше – это, конечно, не забвение. Об этом идеале он говорит вдруг и вскользь: кому надо, тот поймет.
Так, между строк.
Так что же это такое?
А вот что. Это не а-историчность, а суперисторичность. Выше надо прыгать, Заратустра! Эта суперисторичность есть способность в событиях прошлого находить ответы не на исторические (но и, заметьте, не на современные) вопросы, а на основные вопросы бытия. Для такого суперисторического сознания важно не развитие (было так, стало сяк), а данный миг, то есть каждый момент, в котором мир заключен целиком, во всей своей полноте. Этот момент полноты был вчера, есть сегодня, будет завтра. Для такого сознания прошлое и настоящее едины и являют недвижный и равный себе ансамбль, с неизменным содержанием. Такое сознание способно освещать события светом и смыслом. Носитель его отбрасывает ежедневно производимое ненужное знание – сырое, грубое, скучное – и догадывается о знании ином, несущем радость…
3. …и догадывается о знании ином, несущем радость: о смысле бессмысленных имен, о полустертых надписях, о смешных чижиках и белках.