Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования

Он говорил это так выразительно, — вспоминает Короленко, — и так глядел своими большими глазами, что я, как бы под внушением, сам почувствовал легкие веяния этого кошмара и должен был согласиться, что это описание очень близко и ощущению, которое испытываешь порой при чтении Достоевского"[1791].

Подтверждением того, что Короленко сам разделял подобные ощущения, служит также выражение "мучительный талант", которое, вольно или невольно перефразируя название известной статьи Н. К. Михайловского ("Жестокий талант"), он неоднажды употреблял, говоря о Достоевском.

Чтобы вскрыть источник тягостных ощущений, вызываемых чтением Достоевского, и обосновать отрицательное отношение к этой особенности его творчества, Короленко и обращается к своему пониманию задач искусства и критериев художественности.

Как и Белинский, Добролюбов, Чернышевский, — Короленко считал, что всякое подлинное произведение искусства служит познанию действительности. При этом у искусства, как и у науки, "едва ли есть область, куда оно не должно входить". Художник "изучает не только душевную доблесть или состав ароматного лесного воздуха, но и душевное разложение, болезнь, как и ядовитую атмосферу клоак и подвалов"[1792].

Однако правдивое изображение действительности писатель полагает только одним и отнюдь не единственным условием художественности. Он допускает даже, что произведение, "чрезвычайно верное действительности", может быть "совершенно не художественным".

"Художник, — рассуждает Короленко, — должен носить в душе широкую, как сама жизнь, общую концепцию этой жизни. Только тогда он художник"[1793].

В понятие "общей концепции жизни" Короленко включает как философские воззрения, так и "те или другие идеалы" общественного характера, "с возвышенной точки зрения" которых художник и изображает жизненные явления.

Эта "художественная концепция", по мнению Короленко, не привносит в произведение субъективного элемента. Наоборот, именно она обеспечит "настоящую объективность" изображения: глубоко продуманная концепция жизни создает правильный аспект изображения, познание предмета осуществится в "верной перспективе", "в верном соотношении к более широким жизненным категориям"[1794].

"…Душа художника, — пишет Короленко, — отразит для вас целый микрокосм", и "вы увидите здесь горе в верном соотношении к вечному и никогда не умирающему началу жизни"[1795].

Общая концепция жизни, если она верна, поможет художнику выполнить "дальнейшую, более возвышенную", цель[1796], чем простое отражение действительности: "…Искусство, — пишет Короленко, — имеет конечной целью, вводя свой материал в душу человека, расширить ее, укрепить, сделать более устойчивой в борьбе, более способной к деятельному совершенству. Одним словом, — заключает писатель, — <…> мы ищем в нем психически деятельного момента"[1797].

Как бы ни была горька истина, художник должен дать ее, но дать в отражении, — пишет Короленко и утверждает:

"Так, нарисованный разврат не вызывает разврата. Так, нарисованное отчаяние не рождает отчаяния, так, нарисованная душевная болезнь не заражает читателя…"[1798]