ф р финал

— В другой раз, — решительно прервал Тарик, видя, что пошла обычная болтовня, уводившее в сторону пустословие.

— Дедушка Мызя долго за ней тихомолком смотрел, а потом сказал алмазно: нет тут ни капельки нечистой силы, один лютый человеческий блуд, а это иногда бывает похуже козней нечистой силы — злоумыслие людское... И коваль Янтош то же говорил. Ковали — такой народ, и колдунцы среди них попадаются, черные и белые, и просто знаткие. Янтош был знаткой. А кончили оба плохо. Дедушку Мызю она выгнала с прочими старыми слугами. И хозяйство у него было неплохое, а все равно через год умер. Бабка Мызиха говорила — от безделья, не вынес он лени. А с ковалем обернулось хуже. Он был мужик приглядный, маркиза на него глаз и положила. А он молодую жену любил крепко и никогда от нее не бегал по сторонним ракушкам. Когда маркиза к нему самолично приехала звать в замок, он не то что отказался, а еще и наговорил ей что-то насмешливое, отчего она разъярилась. Увезли его силком в замок, едва связали впятером — здоровый был... В замке маркиза с ним поступила как с тем женихом и велела погубить. Долго наши за всякой ковальской поделкой ходили в соседнюю деревню, пока подручный Кепец в мастерство не вошел. Он, Кепец, страхолюдный на рожу, а потому...

— Погоди, — прервал Тарик, решив, что узнал достаточно. Пора прояснить самый важный вопрос. — Я так понял, ты о маркизе и о том, что творится в замке, много знаешь...

— А то, — бледно усмехнулась Ялина. — Слуги завсегда о господах больше знают, чем те сами о себе... Давно служу, насмотрелась и наслушалась, в людской о чем только не говорят!

— Тогда, может быть, слышала, что она... — Тарик затаил дыхание и не сразу овладел голосом. — Что она насчет меня решила?

— Слышала кое-что, — безо всякого удивления ответила Ялина. — Велела эту твою комнату содержать в порядке и еду подавать отныне по часам, как положено. Сказала: «Этот красавчик у меня долго прогостит, и Лекарь его обработает». Значит, ты у нее

задержишься не на недельку-другую, а подольше, будешь при ней состоять, все равно как покоевые служанки...

— А если я сбегу? — спросил Тарик.

Пожалуй, никого он таким вопросом не мог насторожить — любой узник только и думает что о побеге...

— Ничего не получится, — уверенно сказала Ялина. — Рассказать, как у нас с этим обстоит?

— Валяй, — сказал Тарик с превеликой охотой.

— Сначала она «опоенных» пользовала — тех, кого поили тем же зельем, что нынче тебя. Только их ненадолго хватает. Ежели поить этим зельем мужика две недели, у него торчок повиснет, как белье на заборе, и это насовсем, нипочем не поднимешь. А когда с ними такое приключалось, отсылала назад в деревню и даже денежку давала, хоть и небольшенькую, да по нашим меркам хорошую. Только жизнь им была не в радость, сам понимаешь. Молодому бы жениться и детей завести, так он же не способен... А женатикам и того хуже. Трое таких даже руки на себя наложили, а остальные ничего, притерпелись. Ну вот, а потом ей скучно стало «двухнедельные торчки» пользовать, как она их называла. Возжелала, чтобы жулькатель при ней подольше пребывал, как покоевая служанка или кухарь, чтобы с ним можно было время провести и в забавах навроде всяких игр, и в разговорах. А если зелье ему и давать, то редко, чтобы стояк сохранял. Деревенские ей для этого не подходили: и господских игр вроде клетчатой доски не знают, и поговорить с ними не особенно о чем, и не знают эти, как их... верши?

— Вирши, — подсказал Тарик.

— Они самые. Как песни: складные, только на бумаге писаны. Вот ты такие знаешь? И грамоте учен?

— Немножечко, — осторожно сказал Тарик.

— Тогда надолго задержишься, радуйся. Угоди ты в «опоенные» — в лучшем случае прислуживал бы в замке с повисшим навсегда торчком, а так выйдет счастливее. Ну вот, она и начала через хозяина постоялого двора во Фрыжаке ловить проезжающих —

таких, чтоб были и молодые, и пригожие, и в грамоте и виршах разбирались...

Вот оно! Когда Тарик с Бальдером расположились за столом, хозяин, не зная, чем еще услужить, приволок с полдюжины голых книжек и виршей, пытался их Тарику продать по невысокой цене — мол, ради скоротания дорожной скуки пригодятся. Оказалось, одни книжки давно читаны, другие не привлекают, а вирши корявые. Так он и сказал хозяину, и тот, не навязывая свой товар, все унес. А сам, выходит, сообразил, что заезжий путник разбирается в книжках и виршах, а значит, годится...