ф р финал

— Вот теперь ладушки, — сказал довольный Тильтиль. — Теперь клятва на тебе нерушимая, взрослым не наболтаешь. По грибы мы потом пойдем, а сначала сходим в гости к Озерной Красаве. Это такая красивущая тетенька, она в озере живет, вот как мы в деревне, у нее там красивущий домик на дне, в самом глубоком месте. Мы бы посмотрели, но она сказала, нам еще рано, маленькие, не донырнем.

Тарик насторожился. Известно ведь, кто живет в воде, в реках или озерах: водяники, водяницы и русалки. Водяницы с водяниками самого отвратного вида, на людей непохожие, а русалки как раз красивые, только красота их ни о чем еще не говорит, — как обстоит и с маркизой. К нечистой силе они не принадлежат, но тем не менее способны и на добро, и на зло, причем одни и те же — переменчивы норовом, ага, как вода: могут и одарить чем-то драгоценным, лежащим на дне, и мужчину попригляднее наградить искусной любовью, а могут и навести на проезжего невзгоду вроде сломанной оси у повозки, а то и утопить. А поскольку они к нечистой силе не относятся, могут запросто утянуть под воду и ребенка, такого вот Малыша... И Тарик, не трогаясь с места, спросил:

— Значит, вы не первый раз туда идете?

— Да уж в который раз, — охотно ответил Тильтиль. — Это будет... — Он добросовестно задумался. — Больше, чем пальцев на одной руке, однако ж поменее, чем на обеих. Как с началом лета

нашли тропу, так и ходим. Мы на ней рвем синявку... это там ягода такая, она синявку очень любит, а сама нарвать не может: синявка далеко от озера растет, а Озерная Красава из воды выходить не может. Раньше, говорила, могла, а теперь что-то мешает. И послать некого: все, кто ей служит — рыбы всякие, — без воды не могут. Раки и меховуши могут на бережок вылезти, но им ягоды рвать нечем и нести не в чем. А синявку она очень любит, как принесем, при нас ест. А нам дозволяет купаться и камушки красивые дарит, каких в наших озерах нету.

— И не за ягоды дарит, а просто так, как гостям, — вмешалась Митиль. — Тильтиль, мы не подумали... Он же, господин городской, по тропинке не пройдет, как Сенна не прошла, и Дубарт, и Калоян. Пройти-то пройдет, только останется в нашем лесу...

— Помолчи, юбчонка бесштанная, когда мужчины беседуют! — всерьез цыкнул на нее братишка. — Она вообще-то дело говорит: кроме нас, туда другие не проходят, мы сначала.пробовали их провести, а потом перестали, толку нет. Нам сначала не верили, а потом, когда камешки увидели, поверили, завидуют теперь. Мы всем подряд не рассказываем, только те знают, кто туда безуспешно ходил. Туда так просто не попадешь...

— А помнишь, что Озерная Красава говорила?

— Ну, помню. По тропинке могут пройти не одни наши годовички — и ребята с девчонками постарше, и даже взрослые, только с превеликим разбором, одному из немаленькой толпы дано...

— А вдруг ему не дано? — выпалила Митиль.

— Ежели не дано... — ненадолго задумался Тильтиль. — Тогда... Тогда он нас подождет у тропинки. Подождешь, господин городской? Мы, чтоб ты долго не скучал, побыстрее справимся, а потом пойдем на богатющие грибные места и враз полные корзины наберем... Подождешь?

— Запросто, — сказал Тарик. — А волосы у нее какого цвета? А глаза?

— Волосы вроде как у нас, только не совсем такие, с рыжинкою. А глаза синющие, как ясное небо...

Тревоги поубавилось, от души отлегло — известно ведь, что волосы у русалок либо совсем зеленые, либо с обильной прозеленью, а глаза всегда зеленые. И ни один рассказ или сказка не поминают, чтобы русалки хоть что-то ели, даже одну-единственную ягодку. И жилища у русалок если есть, то жутко корявые, из дерева и всякого потонувшего хлама сложены...

Они вновь пустились в путь, Тарик уже не высматривал грибы. И вышли к двум скалам посреди сосняка, невеликим и не особенно высоким, однако ж крутым, невзлазным. Меж ними виднелась расселина, куда брат с сестрой уверенно и направились, и Тарик без колебаний последовал за ними.

В узкой расселине под ногами сплошной камень того же рыжеватого цвета, что и скалы, и впереди ничегошеньки не видно, словно там тупик. Шаг, второй, третий...

И что-то произошло. На Тарика словно накатила волна непонятного ветра, на миг все тело прошили странные ощущения, которым не подобрать описания в человеческом языке... а в следующий миг это пропало напрочь.

— И он прошел! — воскликнула Митиль оглянувшись.

— И ничего удивительного, — солидно, как взрослый, отозвался ее братишка. — Озерная Красава говорила же...

Выйдя из расселины и сделав лишь несколько шагов, Тарик понял, что оказался в каком-то другом месте.