Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик

В 1840 г. Межевич еще сотрудничает под началом Кони в «Литературной газете» (созданной в этом году на основе «Литературных прибавлений к “Русскому инвалиду”»), но, считая свое положение ненадежным, уходит в «Северную пчелу». В конце августа – начале сентября Некрасов начинает сотрудничать в «Литературной газете»[1213], и его вклад в это издание становится все более профессиональным и весомым[1214].

Таким образом, Межевич был вытеснен из изданий Краевского, в то время как Некрасов в эти и последующие годы успешно сотрудничает и с Кони, и с Краевским; «Репертуар…» Межевича потеснен «Пантеоном…», а молодой сотрудник Некрасов, активно пробующий себя в поэзии, прозе, написании водевилей и журнальной работе, фактически заменяет его в качестве фельетониста (и даже негласного редактора в отсутствие Кони)[1215].

Некрасов в первые годы в журналистике пробует себя, не боясь менять работодателя. Булгарин же в изложенной многоходовой истории предстает как бывший либо возможный работодатель для всех участников жарких полемик, которые вела «Северная пчела» с упомянутыми изданиями. Сплетня о Некрасове («был у Булгарина, рядился с ним») не подтверждается ни единым фактом. Но правомерно допустить, что Некрасов мог рассматривать «Северную пчелу» и самого Булгарина не с позиций идеологической борьбы (как принято утверждать), а с позиций амбициозного начинающего журналиста, который стремился к самореализации и присматривался к наиболее крупным и наиболее успешным изданиям и издателям.

Как выглядит отношение Некрасова к Булгарину?

На уровне его эпиграмм и серьезных стихов оно соответствует представлению о противостоянии не просто носителей разных ценностей, но нравственности и безнравственности. Бездарность, донос, гонение на талант (то, что видели в Булгарине) – плохо, свобода и сила художественного слова – хорошо.

На личном уровне ситуация была иной. В письме к К. Д. Кавелину от 7 декабря 1847 г. Белинский вспоминает давнюю критическую статью Некрасова («Очерки русских нравов, или Лицевая сторона и изнанка человеческого рода. Сочинение Фаддея Булгарина»[1216]), восхищается мастерством Некрасова-критика и вспоминает признание Некрасова, что «в 42 или 43 году он написал в “Отечественных записках” разбор какого-то булгаринского изделия с такою злостью, ядовитостью, с таким мастерством – что читать наслажденье и удивленье; а между тем он тогда же говорил, что не питает к Булгарину никакого неприязненного чувства»[1217]. Цитата подтверждает высказанное выше предположение о своеобразном литературоведческом «переносе» чувства личной вражды и ненависти Белинского к Булгарину на Некрасова. 1843 г. был разгаром идеологической борьбы и печатной полемики.

Таким образом, миф отторгает подробности реальной истории взаимоотношений двух журналистов.

Наконец, миф гласит, что Булгарин низко оценивал талант и опыты молодого поэта, прозаика, водевилиста, издателя и редактора. Этот пункт касается метода Булгарина-критика и оценки им произведений и потенциала Некрасова[1218]. Оценка эта вычитывается из точечных нападок на «натуральную школу», из далеко не комплиментарных упоминаний о произведениях Некрасова, насмешек, предостережений читателя от увлечения произведениями дурного вкуса. В многократных высказываниях Булгарина на эту тему была определенная стратегия по отношению к читателю с недостаточно выработанным вкусом.

Булгарин, самый сильный оппонент Некрасова, Белинского и «натуральной школы», в своих отзывах часто руководствовался мотивами, внеположными литературе как художественному творчеству и литературной критике как особой области восприятия и самосознания литературы. Технологически метод Булгарина опирался на компрометацию оппонентов и конкурентов посредством перехода на личности, а также на манипуляцию неустоявшимися понятиями, преувеличения и игру на противоречиях.

Парадокс в том, что замеченные Булгариным противоречия, которые для массового читателя призваны были карикатурно обозначать эстетическую несостоятельность «натуральной школы» и персонально Некрасова как одного из самых ярких ее выразителей, для литературной критики служили подспорьем в том, чтобы соотносить задачи и поэтику «натуральной школы» и развивающегося русского реализма с системой основных эстетических категорий, а индивидуальную поэтику Некрасова – с поэтикой направления и исторической перспективой русской поэзии. Замечания оппонентов «натуральной школы», касающиеся недостатка идеала, «грязной» и «отвратительной», т. е. безобразной натуры, противоположности прекрасному, способствовали формированию категории прекрасного, одной из центральных категорий эстетики, философского учения о сущности и формах прекрасного в творчестве и природе. Полемические суждения Булгарина о «физиологических очерках» Некрасова и его стихотворениях косвенно способствовали эстетическому осмыслению новых тенденций литературного процесса и указывали на Некрасова как на одну из самых заметных фигур в нем.