Ф - значит физрук

– … и тогда она плюнула в меня, в меня представляешь, какая низость? — говорил бард. – Я думал, что все, отыграл бродяга Эдельвейс свою последнюю песню, но тут Гарри прикончил мерзкую тварь и поделился со мной целебным зельем, и я восстал практически из мертвых, возвращаясь в эту юдоль скорби…

Я начал его слушать, чтобы поймать утерянную было нить беседы и понять, о чем это он вообще. А, это он мне все еще про совместное прохождение какого-то данжа рассказывает. Где они с Гарри Борденом уровни поднимали.

Вот, кстати, тоже персонаж интересный. Может быть, Селена права, и в землянах действительно есть что-то особенное. Не зря же мы тут ускоренно качаемся и постоянно натыкаемся друг на друга.

Гарри знал Виталика, Гарри повстречался мне в данже, который до нас никто не мог пройти, и прошел его сам, в одно лицо, причем, как я понимаю, сделал это с легкостью. Возможно, он просто супер крут. Возможно, Система ему зачем-то подыгрывает.

Мы все начали в одно время, но Гарри прокачался значительно лучше меня. Правда, его не отвлекали всякие побочные квесты, сделки с искинами и вендетты эльфийских домов, так что он мог посвящать качу все свое свободное время.

Но все равно лихо.

Не знаю, что у этого парня за война, но его врагам я не завидую и уже заочно по ним скорблю.

Я снова посмотрел на барда. Не знаю, что нашел в нем английский шпион, но вроде бы, Гарри Эдельвейсу в какой-то степени доверял, и даже проявлял о нем некоторую заботу, попросив меня передать ему весточку.

К тому же, парень местный, парень здесь давно и он может быть полезен.

— Слушай, – сказал я, прерывая его рассказ на очередном захватывающем месте. — Вы же, барды, много где бываете, так?

– Много где бываем, много что видим, много о чем в курсе и постоянно обмениваемся информацией, – подтвердил Эд. – Только так и можно выжить в мире современной бардовской песни. Следовать трендам, создавать тренды, не терять актуальности при работе с любой целевой аудиторией. Мы купаемся в потоках информации, мы дышим ею, мы ею живем.

– Э… хватит, я уловил основную мысль, – сказал я. — А ты не мог бы навести для меня справки по своим каналам?

– Я бы мог, -- сказал он. – Но я хотел бы знать, что я получу взамен. И я говорю не о презренном металле, хотя и презренный металл мне тоже пригодится. Но сейчас речь не о нем.

– А о чем же?

– Я знаю, кто ты, – сказал он. – И я хочу услышать твою историю, чтобы превратить ее в балладу.

Вот баллад мне только и не хватало.

– И, как по-твоему, кто же я? – следовало уточнить, какую часть моей истории он собирается воспеть в стихах. И свернуть ему шею по-тихому, если я обнаружу, что это какая-нибудь не та часть.

– Ты – подлый приспешник, – сказал он. – Ой… ну, то есть, ты – один из тех двоих, что вошли с Соломоном Рейном в то подземелье, после которого он стал номером один. Теперь ты стал номером один, и я желаю знать подробности. Много всяких подробных подробностей.

Ну да, я стал номером один, и это еще одна причина для головной боли. Я скрыл всю системную информацию, которую только мог скрыть, но игроки с прокачанным восприятием все равно могли ее считывать. А барду и этого не нужно было делать, он просто догадался, сложив два и два.

Куда пошел Гарри? Где я его мог встретить? Ну вот то-то и оно.

Проблема была в том, что я был выскочкой, ненастоящим топом, случайно оказавшимся на вершине и все равно знающим об игре и ее правилах очень мало. Гораздо меньше, чем следовало бы.

Предыдущие топы, включая и топа-на-час Соломона Рейна, шли к этому статусу даже не годами, а тысячелетиями, накапливая огромный запас игрового опыта, снаряжения, всяких там скиллов и абилок, их инвентари были безразмерны и все равно раздувались от лута, и в них была куча артефактов на все случаи жизни. А зачастую за ними стояли целые кланы.

А у меня был только счет в банке и бейсбольная бита с неясными характеристиками. И я понимал, что если не восполню пробелы в своих знаниях, то долго на этом месте не усижу.

И дело совсем не в том, что я хотел сохранить это место за собой, зачем оно мне нужно вообще? Просто я знал, что зачастую топы теряют свои позиции вместе с жизнью, а этого мне было никак нельзя. Мне же еще надо Магистра искать и Виталика из подземелья вытаскивать.

– Ладно, – сказал я. – Будут тебе подробные подробности. Но только после того, как ты мне поможешь.

– Я весь внимание, – сказал он. – Я весь обратился в слух. Я – просто одно большое ухо.

Нет, все-таки я его придушу.

Но потом. Сейчас он – самый доступный источник информации. И, возможно, единственный человек, которому более-менее можно доверять.

Хотя, конечно, менее. Доверять тут вообще никому нельзя. Соломон и Элронд наглядно эту теорему доказали.

– Как найти того, кого найти невозможно? – спросил я.

– О, так это поэтическая задача? – оживился бард.

– Сугубо практическая, – сказал я.

– Тогда, самый очевидный ответ кроется в парадоксе, – сказал он. – Если ты не можешь кого-то найти, сделай так, чтобы он сам захотел найти тебя.