Фаберже для русской красавицы

– А почему у вас даму держат у входа и не приглашают войти? – спросил иностранец, приблизился ко мне и протянул руку. – Блэк. Джеймс Блэк.

«А он случайно не какой-нибудь агент ноль-ноль-восемь?» – подумала я. А то в одном известном фильме некто Бонд представлялся очень похоже. Мы с Джеймсом пожали друг другу руки, и он заговорщическим шепотом добавил:

– Тайнас агентас, – и подмигнул мне.

Я прыснула.

Затем ко мне подскочил стильный мужик с военной выправкой и представился Андреем Головановым, «завмагу» ничего не оставалось, как тоже назваться. Звали его Василий Рашидович Онищенко-Нигматуллин. Видимо, я не первая удивилась странному сочетанию, и это отразилось на моем лице. «Завмаг» быстро пояснил, что у него папа – татарин, а мама – украинка, жил он с мамой, но папа его признал в шестнадцать лет, как раз перед получением паспорта, и сын стал носить двойную фамилию. Андрей, видимо, знакомый с «завмагом» не первый день, быстро его перебил, наверное, знал, что поток его речей может быть неиссякаемым, если вовремя не вставить пробку.

– Давайте мы вам покажем наш особнячок, – предложил Андрей. – Пока смотрим, члены закончат заседание.

– Да, особняк очень интересный, – кивнул Джеймс Блэк. – Вы еще тут не были?

Я покачала головой. «Завмаг» мгновение смотрел на нас, потом развернулся и побежал вверх по лестнице. Работа его коротеньких ножек чем-то напомнила мне швейную машинку. Она точно так же строчит. Глядя, как он исчезает из виду, я думала, что у Романовых в роду вроде бы не было ни татар, ни украинцев. Или я что-то путаю?

– А вы не члены Общества? – поинтересовалась я у Андрея и Джеймса.

– Члены, – ответил Андрей. – Я – российского, а Джеймс – английского. Мы регулярно ездим друг к другу с визитами.

– И кем вы приходитесь покойному царю?

– Понимаете, леди, нам будет сложно объяснить наше родство, не имея под рукой генеалогического древа, – заговорил англичанин. – Как-нибудь сядем с вами за стол, и мы с Андреем нарисуем для вас ветви, символизирующие наши с ним семьи. Мы с Андреем, как мы посчитали, являемся семиюродными братьями. Конечно, мы не можем претендовать на российский престол, но все-таки приятно осознавать себя частью царской династии.

Ни Джеймс, ни Андрей, по крайней мере на первый взгляд, не производили впечатления сумасшедших.

– А выставку можно посмотреть или она уже закрыта для посетителей?

– Несколько залов можно, остальные закрыты, – ответил Андрей. – Залы с наиболее ценными экспонатами на сигнализации. Хотя самое ценное пропало, как вы, вероятно, знаете.

– Но и сам особняк интересен. Это великолепный образец архитектуры восемнадцатого века. Когда я приезжал в первый раз, сделал очень много фотографий, – рассказывал Джеймс. – Моя матушка и тетушки сразу же загорелись желанием приехать в Россию и посмотреть архитектуру Петербурга. Они не ожидали, что тут может быть такая красота.

– Неужели они никогда не видели никаких альбомов или телепередач, где показывают Петербург? – поразилась я.

– Они считали это рекламной съемкой и были уверены, что большевики все разрушили. Наша семья всегда переживала беды России как свои собственные, и у нас есть традиция обучать детей русскому языку, за что я очень благодарен своим родителям.

– А кто из ваших предков жил в России?

– Прадед, – отчеканил англичанин. – Он успел покинуть Россию до революции и вывезти часть богатств нашей семьи. Его первая жена умерла, и он женился на англичанке. Остались дети как от первой жены – моей прабабки, – так и от второй. Но все учили русский язык. Правда, я первый, кто решился приехать в Россию. У нас о вашей стране рассказывали всякие небылицы. То есть это я теперь так считаю. Но я сам видел по телевизору, как в Петербурге по Дворцовой площади гуляет медведь!

– Андрей, а вы Джеймса туда не водили? – посмотрела я на русского потомка царской семьи. – Правда, когда я была там в последний раз, медведь не гулял, а попрошайничал с маленьким бочоночком с надписью «На мед». Вероятно, английские журналисты неправильно поняли, с какой целью медведь оказался на Дворцовой.

– Или в советские времена перевернули все вверх ногами. Хотя, вообще-то, тогда медведи у нас не попрошайничали.

– А по-моему, устраивались выступления артистов, в частности с медведями.

– Не на Дворцовой. Там уже в новые времена стали концерты устраивать, а в советские были только демонстрации. Хотя с медведями выступали в парках…

– Возможно, я видел по телевизору медведя, разгуливающего по парку среди людей… – задумчиво произнес Джеймс. – Но давайте не будем о прошлом.

– Нам и так хватает споров о том, кто состоит в более близком родстве с последним российским императором, – хмыкнул Андрей. – Кстати, а почему мы никогда не видели на заседаниях дочь Ольги Сергеевны? Молодая девушка очень приятно разбавила бы наше Общество.

– Насколько мне известно, Соня не претендует ни на престол, ни на наследство.

– Разумно, – кивнул Джеймс. – А не могли бы вы нас представить друг другу? Я давно мечтал познакомиться с русской девушкой из древнего рода, желательно царского. А у нее коса, как у вас?