Фабиан Риск

Микроскоп подтвердил его подозрения. Двадцать отпечатков принадлежали Руне Шмекелю. Два оставшихся отпечатка, большого и указательного пальцев правой руки, с наибольшей вероятностью одного и того же человека, принадлежали кому-то другому.

Является ли это достаточным основанием для того, чтобы преступник пошел на такой большой риск? Ради двух отпечатков пальцев, которые в худшем случае могли установить его связь с машиной. Могло ли это действительно послужить обоснованным мотивом для убийства невинной девушки и полицейского? Привязка к машине не то же самое, что привязка к убийствам в Швеции. Мотив здесь другой, вот в чем дело. Разгадка проста.

Преступник уже есть в реестре.

Он уже попал туда по какой-то причине, что вместе с отпечатками пальцев равнозначно опознанию.

Муландер положил снятые отпечатки в папку, которую в свою очередь положил в обычное место, и написал мейл Лилье, где просил ее проверить отпечатки по реестру.

У него самого было еще очень много других дел.

80

Фабиан Риск свернул с улицы Тегатан на улицу Фростгатан и, сделав еще несколько поворотов, быстро проехал через торговый центр. Затем, еще больше увеличив скорость, выехал на трассу Е4, ведущую на юг. Номер, который дал ему риелтор, оказался правильным. Лина Польссон взяла трубку, и он поймал себя на том, что это его удивило. А чего он ждал? Что за убийствами стоит Лина, которая ушла в подполье?

На его вопрос, почему она сменила номер, Лина ответила, что у нее не было выбора. После смерти Йоргена газеты атаковали ее круглые сутки, настаивая на интервью или комментариях по поводу случившегося, хотя она ясно дала понять, что этого не будет. Она рассказала, что переехала в район Норра Хамнен и с большим удовольствием примет его, как только у него будет время и желание. Он ответил, что у него сейчас есть время, и, хотя было понятно, что он застиг ее врасплох, она разрешила ему приехать.

Ему не давала покоя мысль, что тут что-то не так. Сперва она держалась строго и замкнуто, а уже в следующую секунду сменила тон и стала даже излишне гостеприимной. Словно сидела и ждала, когда он объявится и попросит ее о помощи. Она сменила и адрес, и телефон. Может быть, только он один знал, где она находится, и ехал прямо в западню? А не позвонить ли ему Тувессон и остальным и все рассказать?

Но это не Лина. Он ведь знал, что это мальчик, стоящий за Клаесом. Или это вовсе не он? Он поэтому совершенно его не помнит? Не был ли мальчик на фото на самом деле еще одним ложным следом, а само фото отретушировано? Могло ли так быть? Возможно, кто-то поменял его школьный альбом на другой? Кто-то из грузчиков?

Мысли Фабиана кружились бесконтрольно, как свободные электроны, и только когда он ехал по улице Хельсубаккен, ему удалось привести голову в порядок с помощью композиции «Disconnect the Dots» группы «Of Montreal». Он решил, что его бредовые теории можно списать на нехватку сна.

Припарковавшись за городским театром, он пошел наискось мимо старого кинотеатра «Sandrews», где в возрасте двенадцати лет ему удалось пробраться на Хэллоуин; после сеанса ему пришлось просить киномеханика позвонить его маме, чтобы она пришла за ним.

Он перешел улицу Роскиллегатан и обрадовался, обнаружив кондитерскую «Kafferepet» на прежнем месте. В этих кварталах не так много изменилось, как в тех, что ближе к проливу. Район, некогда считавшийся задворками города, – промышленная зона со шпалами, обшарпанными складскими помещениями и ржавыми элеваторами – за годы его пребывания в ссылке превратился в очаровательную гавань для малых судов с прогулочной набережной, ресторанами и кафе.

Домофон был с камерой, и Фабиан постарался придать себе расслабленный вид. Дверь в подъезд запищала, и он вошел. Дверь в квартиру была открыта, и на лестничной клетке пахло только что сваренным кофе. Он прокричал приветствие. Ответа не последовало, и он наступил на полиэтиленовую пленку, покрывавшую пол в прихожей, закрыл за собой дверь и пошел по шуршащему полиэтилену в большую пустую гостиную свободной планировки, объединенную с кухней.

В кофеварке на кухне булькала черная отрава, и балконная дверь была открыта нараспашку. Фабиан вышел на балкон и посмотрел на пролив, по которому оживленно курсировали теплоходы. Ему пришло в голову, что, сколько на них ни любуйся, все равно не налюбуешься. Совсем не то, что автомобили. Он прикинул в уме, сколько могла стоить такая квартира, и пришел к выводу, что стоимость одного только вида наверняка перевалила за миллион.

– Вот ты где.

Фабиан немного поспешно обернулся.

– Ой, извини. Я тебя напугала?

Лина поставила поднос с чашками и полным кофейником. Фабиан достал из пакета плетеный пирог и положил его сверху.

– Мм… кондитерская «Kafferepet»?

Фабиан кивнул.

– Какой потрясающий вид.

– Спасибо. С тех пор как построили этот квартал, я мечтала сюда переехать. Но Йорген отказывался расставаться с Эдокрой. «Только через мой труп», обычно говорил он. – Она налила кофе. – Молоко?

– Да, спасибо. – Фабиан попробовал кофе – очень хороший для кофе из кофеварки. – Лина, как ты? Расскажи как есть.