Фабрика №22

– Знаешь что, Митч… – произнес я, покрутив стеклянную баночку. – Пошёл-ка ты ко всем чертям! – сказал я и хорошенько размахнувшись залепил ему этот пузырек прямо в лоб. Он тут же разбился, разлетевшись на мелкие осколки и окрасил лицо Митча в ярко-красный цвет.

Я захохотал. Мне почему-то стало дико смешно смотреть на его обиженную гримасу и пару недоуменно моргающих глаз. Митч закричал и убежал к себе в дом с криками о помощи, закрыв дверь на несколько замков. Я упал на газон без сил.

На небе пролетали кучевые облака. Ветер подгонял их и разносил по всему горизонту. Пару муравьев залезли ко мне на живот принялись щекотать, перебирая многочисленными лапками.

Вспомнив о Сальме, я поднялся и зашёл в дом. Легкая куртка и туфли лежали на полу. Дверь в кухню была приоткрыта. Пончик выскочил оттуда и принялся облизывать мне руки. Пройдя в кухню, я увидел открытую бутылку ликера и Сальму, что сидела с задумчивым видом, опираясь на стол локтем. В руке она держала наполненный бокал.

– Ты как? – спросил я и подошел поближе.

Сальма молча опустошила бокал и поставила его на стол. Я стоял над ней и не знал, что сделать и что сказать. Она просто сидела и держалась за голову.

– Я так больше не смогу, Брайан, – наконец-то сказала она. – Не смогу.

Сердце моё будто сдавили тисками и проткнули швейной иглой.

– Я не смогу так жить, – подняла она на меня свои заплаканные глаза. – Я не хочу. Я устала от насилия и боли. Я хочу жить в цивилизованном мире, с порядочным человеком.

Я взял кухонный стул и сел напротив.

– Я понимаю тебя, – сказал я.

– Я уехала оттуда, чтобы больше никогда не видеть злость, кровь, не слышать ночных криков о помощи и не жить в постоянном страхе.

– Сальма, я…

– Не хочу! – крикнула она и свирепо посмотрела на меня. – Не хочу больше бояться, я устала! Понимаешь, устала! Мне больно, Брайан! Больно видеть тебя таким и страшно что завтра, уже не наступит, потому что…

Сальма опустила глаза и тяжело вздохнула.

– Почему? – спросил я с тревогой.

– Потому что ты…

– Что я? – спросил я. – Ну что? – повторил я более настойчиво.

– Потому что ты – дурак!

Некоторое время мы молчали и просто смотрели друг друга.

– Глупый, самовлюбленный дурак! – повторила она с той же интонацией. – Тебе пальчик покажи – ты заведешься! Ведешь себя как ребенок, не умеешь себя контролировать! Ты злишься, и я боюсь тебя! Тебя все бояться! Я даже отпустить тебя во двор одного боюсь, потому что мне страшно за людей вокруг! Ты словно цепной пёс с огромными зубами: всё ищешь кого укусить!

Я слушал Сальму, её накипевшее откровение и понимал, что она права. Понимал, что она женщина и имеет право на слабость. Понимал, что я действительно дурак, пусть даже самовлюбленный. Я не понимал только одного, куда делась любовь? Куда уходит она в моменты бессилия и горечи? А главное, почему она уходит тогда, когда она больше всего нужна? Когда тот клей, что связывает сердца вдруг сохнет и рассыпается, где же ты? Где ты, любовь?..

– Ты сегодня мог легко убить человека! Вот так вот просто, взять и убить! Отнять чью-то жизнь, покалечить, сломать! Чем ты лучше всех тех людей, что я так боялась, когда жила там, а не здесь? Зачем я уехала оттуда, если весь этот ад живет здесь, потому что ты рядом! Ты принёс его в наш дом!

Я встал и подошёл к окну. Пончик скулил и лизал руки то мне то Сальме, бегая между нами и дружелюбно помахивая хвостом. Боль сдавила мои виски. Я не должен был уезжать с ней. Она во всем права.

– Я готов оставить тебе этот дом, Сальма, – сказал я повернувшись к ней. – Оставить дом и все деньги, что у нас остались. Я уверен, что ты сможешь найти человека, что сделает тебя счастливой. И для этого тебе не придется возвращаться туда, где ты прожила всю жизнь в страхе.

– Брайн, – тяжелым, хриплым голосом произнесла Сальма и встала. – Я лишь хотела сказать, что…

– Нет, теперь я скажу, я выслушал тебя, дай и мне слово.

– Брайан…

– Я согласен со всем, что ты только что сказала. Я действительно стану для тебя пожизненным воспоминанием всей боли, что ты перенесла. Я притягиваю неприятности, и я сам – неприятность. Со мной ты не сможешь забыть о прошлом, а значит никогда не сможешь быть счастлива.

Сальма сделала шаг ко мне и протянула руку, жестом я остановил её.

– Мы разные. Я человек второго сорта. Я не умею так чувствовать и так переживать. В какой-то момент, я перестал бояться. Это случилось ещё в раннем детстве. Далее, всё, что происходило в моей жизни, стало для меня нормальным. Я человек со сломанной и искалеченной психикой. Я так думаю. И мне очень сложно жить в мире, где жизнь не бежит, а медленно протекает. Я привык к другому течению и навсегда останусь таким. Для меня жизнь на улице всегда была войной. Только здесь она превратилась развлечение.

– Не уходи, – прошептала она. – Пожалуйста.