Фабрика драконов

— Да как он вообще мог вот так взять и переметнуться? — вскинулся Глюк. — Чтобы фашист, у которого руки в крови по локоть, прямо во время войны взял и уехал во вражескую страну, чуть ли не под звуки фокстрота!

— Не будь наивным, Глюк, — горько улыбнулась Грейс. — Связи, в том числе коммерческие, между Германией и некоторыми корпорациями в Штатах не прерывались и на время войны; пусть и из-под полы, но торговлишка определенно шла. Всегда находятся люди, отличающиеся «широтой мышления», как они это называют, которая позволяет им оправдывать все. Дескать, любая война рано или поздно кончается, а странам надо обняться и про все забыть. Вы же сами, лицемеры-лицедеи, со всеми уже ходите в обнимку: и с Германией, и с Японией, и с Россией, и даже с Вьетнамом.

— Не все так просто, — нахмурился Глюк.

— Не все, — согласился с ним шеф, — если речь не идет о суммах, способных открыть любую дверь. Генрих Хекель в конце войны просто исчез из поля зрения. Либо он так и не выбрался из Германии, пополнив длинный список анонимных мертвецов, либо приехал и обосновался здесь под чужим именем. Я бы поставил на последнее. По тому, как все сложилось, он, вероятно, умер, не успев передать хранившиеся у него записи, иначе «Конклав» разыскал бы их десятилетия назад. Я бы предположил, что до них через какие-нибудь семейные документы докопался его племянник; это и инициировало ту вакханалию вокруг «Глубокого железа».

— По этой логике понятно, как на архивы решили наложить лапу Хекель с его дружками-нацистами, — сказал я. — А кто в таком случае вторая команда? Те ребятки, с которыми мы схлестнулись в «Глубоком железе»?

— Неизвестно. Возможно, какая-нибудь посторонняя группа. Ловцы, стремящиеся умыкнуть материал, а затем продать его на черном рынке. О них мы еще слишком мало знаем, чтобы выстраивать настоящие версии.

— А Гуннар что, тоже был ученым? — зашла с другого бока Грейс.

— Нет, — ответил шеф. — Силовиком.

— Вы считали, он ликвидирован, — напомнил я. — А он, оказывается, жив-здоров, обитает в Бразилии, да еще и возит разных бизнес-шишек поохотиться на мифических животных.

— Да, — кивнул Глюк. — Как это стыкуется со смертельной угрозой человечеству?

— Нас всех забодает единорог? — схохмил я.

— Да, действительно, — поддержал Кто. — Мне это тоже не вполне ясно. Обрисуйте, пожалуйста.

— Наука со времен холодной войны шагнула далеко вперед, — пояснил шеф. — Генетика расцветает буйным цветом. Тем не менее границы дозволенного есть и у современных исследований. Пусть с переменным успехом, но все же действуют международные нормы и бюрократические препоны. А такой штуке, как исследовательская программа высшей расы, неизбежно понадобилась бы огромная база данных, образцов тканей, лабораторных анализов. Без всемерной поддержки государства в наше время подобное невозможно.

— Ну, всемерная поддержка государства у нацистов как раз была, — заметил Кто. — Всю Вторую мировую. И подопытных у них имелись миллионы — все, кто сидел в лагерях. Те архивы, судя по всему, содержат колоссальный объем информации по этническому происхождению, полу, возрасту, другим параметрам. Коробки, где на указателях бурые отпечатки пальцев, — это, надо думать, образцы крови. Еще тридцать лет назад не существовало такого понятия, как анализ ДНК. Впервые расклад ДНК по типологии осуществил в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году Элек Джеффриз из Лестерского университета в Англии. К той поре «Конклав» был уже низложен. Мы тогда не дали ему сделать решающий шаг: систематизировать данные на том этапе, когда наука уже дошла до того, чтобы мечты о высшей расе воплотились на практике.

— А можно отследить типологию ДНК по засохшей крови? — поинтересовалась Грейс.

— Разумеется, — ответил Кто. — Она уже повсеместно устанавливается по картам Гатри. С ее помощью дети при рождении обследуются на предмет генетических заболеваний; потом она сохраняется в базах данных. Я читал о случае, когда по лейкопластырю семнадцатилетней давности был установлен отец жертвы, погибшей в автокатастрофе.

— Получается, эти карты и архивные данные помогают в принципе установить родословную? — уточнила Грейс.

— Именно так. Создание расы генетически совершенных существ — заветная мечта евгеники. Но скоро лишь сказка сказывается. Сказка эта зовется социальным дарвинизмом в его экстремальной форме; но все равно процесс растягивается на поколения. Это быстрее, чем естественная эволюция, но все равно можно успеть состариться. Если, конечно, у вас нет возможности заниматься искусственной перекомпоновкой генов, так называемой трансгенетикой. Теоретически за одно-два поколения путем трансформации ДНК можно создать и более совершенных людей…

— С рогом посреди лба, — вставил Глюк.