Фабрика кроликов

– Закуски, напитки и туалеты ближе к хвосту, – объяснял Шеп, пока мы шли к камбузу. Я втянул утренние запахи – свежесваренного кофе и корицы, а также невероятно провоцирующий запах, через секунду воплотившийся в невероятно провоцирующую женщину.

– Познакомьтесь, это Сигни, – произнес Шеп, указывая в сторону кофеварки, булочек и причины тягучей слабости в коленях. – Сигни будет вас кормить, подключать к Интернету, чинить вам носки – только прикажите. А если у нее вдруг что-то не получится, мы приземлимся и найдем для вас специалиста.

Сигни была стюардесса именно в том смысле слова, какой в него вкладывают мужчины от восемнадцати и до гробовой доски. Густые рыжие волосы блестели именно так, как они блестят в рекламе шампуня, но никогда – на живых женщинах в пределах досягаемости. Накрахмаленная белая блузка и темно-синяя форменная юбка открывали и обтягивали лишь до известных пределов, вызывая запредельное желание увидеть больше.

– Носки я пока не протер, а вот от кофе не откажусь. – Я сглотнул слюну.

Сигни налила мне кофе в бумажный стаканчик с изображением Кролика.

– К сожалению, нам нельзя использовать фарфоровую посуду, пока не взлетим, – пропела она.

– А это произойдет уже через четыре минуты, – обрадовал Шеп. – Почему бы вам не выбрать себе место? Вы у нас сегодня единственный пассажир, так что можете занять хоть все сразу.

И Шеп пошел в кабину, а я уселся в кресло в передней части салона. Взлет был мягким. Мне случалось летать на корпоративных самолетах. Реально впечатлить меня способен разве что самолет президента, если, конечно, на таковой пригласят скромного детектива; однако я оценил тот факт, что объявление из кабины пилота адресовалось лично мне.

– Майк, еще раз доброе утро, – произнес Шеп, когда мы уже минут десять как были в воздухе. – Наш полет будет проходить на высоте тридцать семь тысяч футов. Погода благоприятная, видимость прекрасная. Запланированное время приземления – два часа сорок четыре минуты. Если вам что-нибудь понадобится, только скажите. Надеюсь, вам понравится завтрак. Благодарим за выбор услуг «Трын-лайнз».

Восхитительная Сигни принесла кофе, корзинку слоек, шесть розеток разного варенья и масло трех сортов. Такую девушку даже самый вышколенный вышибала без звука пропустил бы хоть на прием к королеве английской; самым же удивительным в случае Сигни было сочетание услужливости и красоты, причем они шли рука об руку, не пытаясь стащить друг друга в омут. Запах кофе и выпечки перебивался ароматом духов Сигни; последний начал с моего мозга, быстрым маршем продвигаясь к югу. Интересно, думал я, сколько раз нужно нажать кнопку вызова, чтобы Сигни поняла: на самом деле мне просто хочется держать ее в поле обоняния? Несмотря на то что я тяжело переживал смерть жены, гормоны мои давно сняли траур.

Меню завтрака содержало не менее двадцати наименований; я заказал омлет из одних белков с грибами и шпинатом. Сигни скрылась в кухне, я же вытащил папку с информацией о человеке, допросить которого летел через всю страну. Заметки об Иге я прочел уже не меньше дюжины раз, но решил не останавливаться на достигнутом. Таклакомка то и дело открывает полупустой холодильник в надежде, что там материализовалось что-нибудь вкусненькое.

Глава 59

Дэниел Свен Иг родился в Лос-Анджелесе в 1947 году. Его сестра Инга родилась годом раньше. Отец, Ларе Иг, служил в армии вместе с Дином Ламааром, а карьеру завершил на «Ламаар энтерпрайзис», в узком кругу. Дэнни был голливудским ребенком. После колледжа он неплохо зарабатывал на телевидении – писал главным образом сценарии для сериалов про полицейских. В тридцать лет женился, через четыре года развелся. Еще через несколько лет Дэнни обрюхатил начинающую актрису, двадцатидвухлетнюю Барбару Шнайдерман, более известную как Бонита Шторм. У них родился сын Колби.

Дэнни было четырнадцать, когда отца выжили из «Ламаар энтерпрайзис». Ларсу, правда, заплатили за моральный ущерб, он попытался всерьез заняться живописью, однако так и не раскрутился. Через несколько лет Ларе устроился в маленькую студию, выпускавшую мультяшные рекламные ролики. Работа была стабильная, но ни в какое сравнение не шла с размахом «Ламаар энтерпрайзис». Еще через несколько лет у Ларса обнаружили болезнь Паркинсона. Она быстро прогрессировала, и вскоре Ларе уже не мог держать карандаш.

Однажды вечером, в 1985 году, Ларе, вернувшись домой, загнал машину в гараж, но не заглушил мотор. Ларе задохнулся; мало того, дым через окно проник в кухню, где на плите стоял чайник. В итоге дом взорвался. Жена Ларса выжила чудом. Она переехала в Олбани, штат Нью-Йорк, к дочери. Через две недели после трагедии подружка Дэнни сбежала вместе с их сыном. Иг больше никогда не слышал ни о ней, ни о Колби.