Фабрика кроликов

– Как знать, как знать. Иг хотел, чтобы я не воображал себе Дина Ламаара с крылышками и при нимбе. Он, похоже, намекает, что наши террористы ненавидят Ламаара-человека не меньше, чем «Ламаар»-компанию.

– Но ведь Ламаара-человека больше нет, – возразила Эми.

– Значит, для террористов физической смерти недостаточно. Они хотят уничтожить доброе имя Ламаара и вообще все хорошее, что от него осталось. Поэтому повторяю вопрос: Иг написал правдивую биографию или нет?

– Хотите правду? Дин Ламаар был человеком-легендой, мечтателем, которому удалось изобрести велосипед в сфере, где на первый взгляд уже ничего нового изобрести невозможно, а именно в сфере семейного отдыха. Имя Дина Ламаара по праву стоит в одном ряду с именами Уолта Диснея или, скажем, Джима Хенсона.[30] Ламаара обожали при жизни, Ламааром не перестают восхищаться и после смерти. – Эми сцепила наманикюренные пальчики и обхватила свою круглую коленку, давая понять, что на этом ее содействие следствию и закончилось.

– Эми, я понимаю: ваша работа заключается в нагнетании положительных эмоций. Но мне-то нужно пролить свет на обратную сторону Ламаара. Так помогите мне. Представьте, что у нас дружеская беседа, а еще лучше – что вы на исповеди.

– В один не самый прекрасный вечер вы мне сказали, что копы постоянно ведут мысленный протокол. Все мои слова могут быть и будут использованы против меня, и я об этом ни на минуту не забываю, – подмигнула Эми. Боже, до чего же она соблазнительная, даже когда ведет себя как корпоративный питбуль!

– Беру свои слова обратно. Поверьте, я уже захлопнул виртуальный блокнот и отключил виртуальный диктофон.

– И вы не станете использовать мои слова против меня?

Не нужно быть детективом, чтобы уловить в этой фразе сексуальный подтекст. Я отверг предложение Эми выпить и заняться сексом на простынях от Калвина Клайна; теперь она мне мстит. Ярость ада не сравнится с яростью оскорбленной женщины. Кому-то я уже это внушал…

– Никогда. Помогите мне, Эми, пожалуйста.

– Ну хорошо, расскажу все, что знаю. Может, и вы когда-нибудь сделаете мне что-нибудь приятное. Идет?

– Идет. – Это что же, я только что душу продал? Значит, несколько дней в Голливуде не прошли даром. Как говорится, с кем поведешься…

– Я не знала Дина Ламаара лично, однако большинство людей, которым приходилось иметь с ним дело, в один голос называют его мерзавцем. Ламаар определенно был шовинистом, а возможно, и расистом, да еще гомофобом и антисемитом в придачу. О политкорректности и речи не шло, но не забывайте: в то время и слова-то такого не было. Движение за гражданские права началось только в шестидесятых. Женщины стали жечь собственные лифчики только в семидесятых. Таким образом, в защиту Ламаара можно сказать, что он являлся продуктом своей эпохи. Однако, даже если абстрагироваться от эпохи, кусок дерьма он был порядочный. Я достаточно слышала о тяжкой доле работников «Ламаар энтерпрайзис». Ветераны не устают рассказывать страшные истории: и зарплата, дескать, была ниже плинтуса, и рабочий день ненормированный, и льгот никаких, не говоря уже о профсоюзе. Иными словами, человек либо принимал все условия Ламаара, либо проваливал ко всем чертям.

– Так и в книге написано. Это правда?

– Весьма вероятно. Голливуд и сейчас еще тот террариум, а уж пятьдесят лет назад могу представить, что тут творилось. Особенно страдали женщины и другие незащищенные слои населения. С другой стороны, вряд ли политика «Ламаар энтерпрайзис» существенно отличалась от политики «Юниверсал» или, к примеру, «Фокс».

– Ламаар не написал собственную биографию?

– К сожалению, нет. В Голливуде только ленивый не предлагал ему услуги литературного негра, но он отказывался. Говорил, что его личная жизнь слишком скучная.

– Плохо. В поисках его личных высказываний я достаточно биографий проштудировал.

– А вы не смотрели «Последнее слово Дини»? Это фильм, который Ламаар снял за несколько дней до смерти. Ничего более личного вам не найти.

– А также, вероятно, ничего менее похожего на случайное совпадение. Знаете, мы, детективы, в случайности не верим. Вам не приходило в голову, какая это удача: успеть снять фильм со знаковым названием буквально за несколько дней до смерти?

– Мне нравится ваша логика, детектив Ломакс, но подобная мысль меня не посещала. Ламаар, видите ли, снимал фильмы по поводу каждого события в «Фэмилиленде» – например открытия нового аттракциона, более-менее круглой даты и тому подобного. У нас есть аттракцион под названием «Усадьба». Он представляет собой обычный бедный дом – точную копию дома, в котором Ламаар вырос. Иными словами, мини-музей, с фотографиями, личными вещами – как обычно в музеях. Ламаар подготовил фильм, чтобы его крутили экскурсантам, но фильм получился нудный. Мы его никогда не показываем. Так бы его и предали забвению, если бы смерть Ламаара не сообщила ему принципиально новый смысл. Фильм стал своеобразным завещанием основателя империи.

– Я хочу его посмотреть.

– Он хранится в архивах «Фэмилиленда». Я распоряжусь, чтобы вам прислали копию.