Фабрика лжи: литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем

О мирных инициативах Советского Союза, о нашей обширной программе мирного космоса, вынесенной на рассмотрение всех народов Земли, генерал, разумеется, даже не обмолвился.

 У 40–50 % всех американских школьников возникают «серьезные проблемы с чтением». 13 % всех учащихся средних школ в США в возрасте 17 лет должны быть отнесены к почти не умеющим читать и писать, только 20 % в этой группе способно написать сочинение, 65 % 17-летних не умеют решать математические задачи с несколькими ступенями вычислений.

«Ди вельт», ФРГ

К чести многих американских коллег по перу, «стратегия надежды» вызвала в их среде негодующую реакцию. Проект «Хай фронтир» подвергся уничтожающей критике как со стороны писателей, причем таких крупных, как Джо Холдеман, так и ученых. Один из руководителей программы «Аполлон», доктор Р. Боумен, не оставил от нее камня на камне, развеяв вздорные надежды на высосанное из пальца «технологическое отставание» Советского Союза от США.

— Вспомните, как было с бомбой! — раздался возмущенный выкрик из зала. — Тогда тоже говорили, что Россия отстала на десять лет.

— Выброшенные деньги, — проворчал сидевший рядом со мной профессор Хасслер из Кентского университета. — На ветер, в космический вакуум.

— Причем крайне опасно выброшенные, — уточнил крупнейший английский фантаст Джон Браннер.

Дискуссия, в которой участвовали ученые и писатели — Б. Бова, Д. Бин, Д. Уэбб, К. Минел и К. Расин, — затянулась до позднего вечера. Так или иначе, но почти все выступавшие, на каких бы позициях они ни стояли, сходились в одном: никакое, даже самое дорогостоящее оружие не может дать подлинной безопасности. Разрядке, разоружению поистине нет разумной альтернативы.

На фоне разнузданной антисоветской пропаганды, которая лилась с телевизионных экранов, это был ободряющий признак. Американцы — а в Балтиморе собрался весь цвет творческой и научной интеллигенции — не потеряли присущего им здравого смысла. Может быть, именно поэтому аудитория встретила жизнерадостным смехом и горячими аплодисментами реплику гостя из Испании.

— Вы рассуждаете так, — бросил он генералу, — словно кроме США и СССР никого больше нет. Но нас, остальных, на Земле четыре миллиарда! Мы тоже хотим участвовать в решении своих судеб. Космос принадлежит всем.

Американский квазифантастический кинематограф, который обрушил на головы зрителей огненный хаос и разрушение, выполняет вполне определенную социальную функцию. Тем более, что, по словам кинокритиков, в такого сорта лентах запечатлена «поразительная красота опустошения». И это закономерно. За галактическим реквизитом прослеживается четко поставленная цель — приучить человечество к мысли о неизбежности глобального термоядерного пожара, взломать защитный барьер элементарного здравого смысла, затмить рассудок апокалипсической тягой к концу света.

«Что произошло? — пытается понять феномен «Звездных войн» Бен Бова, выступивший накануне открытия конгресса в популярной телепрограмме «Доброе утро, Америка». — Как сумела фантастика опередить все другие киножанры? Что заставляет вполне нормальных людей тратить 4–5 долларов, чтобы в шестой раз пойти на тот же фильм?.. Назовите это страхом перед будущим, техническим прогнозом или еще как-то, но американцы сейчас все чаще задумываются о завтрашнем дне. Мы протестуем против сверхзвуковых самолетов, атомных электростанций и генетических экспериментов, опасаясь, что они могут принести много вреда в будущем. А оно и предстает перед нами в фантастических фильмах, или по крайней мере мы видим, каким оно может быть в разных вариантах. Бегство от реальности? Да, но, как говорит Айзек Азимов, фантастика — это «бегство в реальность»… Невзирая на сногсшибательные трюки, голографические эффекты и компьютерные коллажи, завтрашний день человечества изображается как логическое продолжение нынешней, причем весьма идеализированной мизансцены. Во всяком случае, перемены не затрагивают главного: американского образа жизни. Более того, мещанским идеалам истеблишмента придается некий галактический размах.

Обозревая новинки научной фантастики, западно-германский критик Ганс Блюменберг замечает по этому поводу:

«Чем же объясняется успех фильма, который сделан совершенно в духе тридцатых годов и в традиции многосерийных лент Флэша Гордона и Бака Роджерса? Кажется, словно «Звездная война» отражает тягу Америки к упорядоченным, ясным отношениям, к почти религиозной идиллии, простая мораль которой перенесена в космическое пространство, где мелкие жизненные заботы не отвлекают от мыслей о будущем».