Фабрика лжи: литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем

За исключением стыдливого упоминания о «мелких жизненных заботах», здесь нет места для спора. Облегченная звездная сказка спешит обойти стороной реальные коллизии века и раствориться в некой «религиозной идиллии», навевающей сладкие сны. Исследуя причины очередного каприза моды, голливудский продюсер Сэмюел Эрсков вынужден был остановиться на этой стороне дела.

«Многие молодые люди, — констатирует он не без горечи, — ищут сейчас замену формальной религии. В шестидесятые годы они нашли — и вновь потеряли — свою Мекку, а теперь… после Уотергейта и Вьетнама они снова разочарованы. Притягательная сила научно-фантастических фильмов связана с поисками религии».

Во всем этом можно было бы усмотреть и некую полезную сторону, потому что «поиски религии» сами по себе свидетельствуют прежде всего о банкротстве официальных церквей, о полной их неспособности привлечь и удержать в своих тенетах ищущую, вконец разуверившуюся в прописных моделях молодежь. Однако не будем спешить с выводами.

Стоит внимательно приглядеться к тому, что подсовывает чуткая к спросу массовая культура взамен пустующих алтарей. Бога-астронавта в скафандре? «Космического тельца», заложившего якобы основы нашей цивилизации? Или низринутого с небес Люцифера, за коим тянется бесконечный сонм дьяволов, ведьм, оборотней, кровососов-вампиров и прочей нечисти?

Увы, игра идет на обоих столах. Причем идет по-крупному, с голливудским размахом. Примером тому — «дьявольские» бестселлеры: «Экзорцист» Уильяма Блетти и «Ребенок Розмари» Айры Левина, по которым режиссеры Фридкин и Поланский поставили свои печально знаменитые кинобоевики, о которых у нас довольно много писали. И есть уже продолжения в виде «Экзорциста II».

Обгоняя друг друга, с экранов и книжных страниц хлынули рати дьяволов и пришельцев, чьи рожки неуловимо трансформировались в более отвечающие духу века антенны. В моду вошли растянутые на годы многосерийные «блоки», эксплуатирующие с незначительными вариациями один и тот же сюжет. Таковы, например, «Ужас Дракулы», «Невеста Дракулы» и «Дракула, князь тьмы» англичанина Теренса Фишера или «Носфертау, призрак ночи» западногерманского режиссера Вернера Херцога, воскресившего забытую ленту двадцатых годов.

 В Швеции вот уже более пяти лет открыт свободный путь насилию через видео. Показывают «убийцу с мотопилой», который разрезает женский труп, подвешенный на крюке для мясных туш так, что кровь хлещет из обнаженного женского тела. В «Мельнице трупов» гигантские кошки с удовольствием пожирают своих маленьких хозяев и хозяек; прокатные фирмы предлагают «кровавую оргию с ведьмами», с колдуньями, волками и дьявольскими оргиями смерти, а также с жестокими пытками; все это является продукцией англосаксонской видеопрокатной индустрии, которая зарабатывает большие деньги в Швеции и Норвегии — «наиболее напичканных» видеопродукцией странах мира. Даже 7-летние учащиеся начальных школ смотрят порнографические фильмы, когда родителей нет дома; они знакомятся с интимными сценами раньше, чем обучаются чтению и письму.

«Ди прессе», Австрия

«Дьяволы» (так называется фильм американца Кена Рассела) и «Ведьмы» (речь тоже идет о конкретной ленте Сирила Френкела) в короткий срок совершенно заполонили белый прямоугольник экрана.

В этой инфернальной мешанине небезынтересно выделить своеобразную работу американского режиссера Фрэнсиса «Дом ужасов доктора Террора», составленную из коротких киноновелл. В них действуют вампиры, обращающиеся в чаек, жрецы кровавого культа воды, черные маги и прочие дежурные персонажи. Есть даже отрезанная рука, которая подобно отвратительному крабу переползает с улицы на улицу, чтобы впиться в горло намеченной жертве. Достойной внимания в этом фильме является лишь стержневая, связующая новелла, в которой действует адский посланец с колодой тарота в руках. Предлагая герою очередного эпизода вытащить карту, он трансформирует судьбы, пророча отчаяние и ужас.

Нет, не случайно «эзотерический тарот» оказался в роковой близости с колодами мегатонного покера! Пронзая пласты современности, корни такого соседства уходят в глубины истории, причудливо соединяя эпохи и идеи.

ЗАГРОБНЫЙ КАРНАВАЛ