Фабрика лжи: литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем

Впрочем, ничем принципиально новым ЭВМ не порадовала. Да и могло ли быть иначе, если даже у двоичного кода оказался набивший оскомину антисоветский акцент? «Русские вторгнутся в Европу», — гласил машинный вариант расшифровки. Вот, оказывается, каким провидцем был придворный астролог Екатерины Медичи! Но подобным откровением прогностическая мощь отнюдь не исчерпывается. И обычно весьма пессимистически настроенный Нострадамус спешит порадовать благополучной концовкой: оккупированной Европе, оказывается, поможет обладающий совершенной военной техникой заокеанский союзник.

Одним словом, продолжай принимать американские ракеты, старушка Европа, и все будет о'кей! Можно подумать, что покойного лейб-медика зачислили в штат Пентагона. Такая уж выпала ему горестная планида — служить ширмой беспардонной политической клеветы.

«И снова, как в прошлом, Париж освободили американцы», — бесстыдно врет от его имени печатающее устройство. Нострадамусу простительно было ошибаться, проницая дали времен. Прошлое, о котором идет речь ныне, таилось от него за горизонтом далекого будущего. Однако сегодня любой француз знает, что американцы никогда не освобождали славную столицу Франции. Ее освободили сами восставшие парижане, подняв трехцветное знамя не только до прихода американских войск, но и до вступления французской танковой бригады генерала Леклерка! Кстати сказать, под актом о приеме капитуляции вместе с Леклерком поставил свою подпись и герой Сопротивления коммунист Роль-Танги. Именно это прошлое, дорогое всем честным патриотам, тщится оболгать мосье Шателен, выставляя жалким лгунишкой Нострадамуса и впутывая в бесчестные махинации даже бесстрастный машинный интеллект. Таковы парадоксы века кибернетики и атома.

Резонансное совпадение пароксизма сатанинских и прочих культов средневековья с термоядерной лихорадкой — закономерный синдром.

От Джеймса Бонда до Джорджа Смайли

И. Млечина

70—80-е годы стали временем чрезвычайного распространения на Западе политического детектива, особенно той его разновидности, которую условно принято обозначать как «шпионский роман». Литература этого рода обладает вполне устойчивыми признаками: детективный сюжет строится на актуальном международно-политическом материале, а традиционного сыщика вытесняет фигура агента спецслужб. Причины обострившегося интереса к подобным произведениям следует искать в самых разных сферах общественной и духовной жизни современного западного общества. Будучи элементом массовой культуры, этот жанр подчиняется законам ее функционирования. А поскольку нынешний этап отличается небывалым засильем коммерческого искусства во всех капиталистических странах, то, естественно, возрастает и потребление такой литературы. Сказываются здесь и законы конкурентной борьбы, и резкое сокращение субсидий на культурные нужды, заставляющие книгоиздателей ориентироваться на боевики, часто со «шпионской» тематикой, хорошо раскупаемые и потому гарантирующие кассовый успех.

Но и внутри массовой литературы подобные произведения едва ли не теснят другие традиционные разновидности романа, все более завладевая читательским вниманием. Они сулят не просто занимательность, напряженный сюжет, острые ощущения, но и как бы обещают дать интерпретацию ключевых политических событий, раскрыть некую «тайну» современной сложной политической ситуации, прояснить механизм международных взаимозависимостей.

Вот здесь-то и обнаруживается силовое поле этой литературы, активно используемой на Западе для манипуляции массовым сознанием: «шпионский детектив» нередко служит закреплению самых реакционных политических и идеологических концепций. Среди них ключевое место отводится идее «мировой коммунистической опасности», «красной угрозы». Сама по себе идея не нова, однако в последнее время все чаще пускалась в ход для подогревания антисоветских настроений. Литература, о которой идет речь, оказывается важным средством западной пропаганды, создавая образ «врага», угрожающего «свободному миру». С ее помощью осуществляется поточное внедрение разнообразнейших антисоветских мифов. В частности, «шпионский детектив» становится существенным пропагандистским подспорьем стратегии «сдерживания» и политики наращивания вооружений: антисоветизм выдается за ответную реакцию на «вызов» со стороны СССР, на происки и козни «советских агентов», угрожающих безопасности Запада.

Как осуществляется эта функция, как формируются подобные идеологические установки?