Фабрика лжи: литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем

 В прокуратуре Англии были просмотрены три видеокассеты, чтобы решить, попадают ли эти фильмы под закон о непристойной продукции. Первый — «Экспериментальный лагерь СС», где показаны зверства в нацистском концентрационном лагере и огромное количество подробных сцен насилия и пыток голых женщин; второй — «Убийца-сверловщик», — в этом фильме рассказывается о человеке, который электрической дрелью сверлит свои жертвы, показаны и другие сцены насилия; в третьем фильме — «Я плюю на вашу могилу» показана девочка-подросток, которую насилуют четверо мужчин, затем она калечит их и убивает.

«Санди таймс», Англия

Некоторые из собеседников, судя по всему, обижались на мои вопросы, как бы осторожно, сглаженно я их ни формулировал. Не исключаю, что кое-кто из них при этом думал примерно так: «нахальный русский» поднимает столь чувствительную для них тему просто для того, чтобы лишний раз «уязвить оппонента». Такие люди коротко и не очень охотно отвечали на мои вопросы и тут же, впрочем, не без определенных оснований, начинали говорить о «старомодном, никому не нужном насильственном пуританстве» в нашем кино, в литературе, на телевидении. И уж обязательно говорили о полном отсутствии полового воспитания нашей молодежи. В таких случаях я раньше отмалчивался, потому что независимо от мотивов, которыми руководствовались мои собеседники, кое в чем они все же были правы.

И только один из тех, кому я тогда задавал свои вопросы, ответил на них, на мой взгляд, честнее и откровеннее других. Это был известный американский дипломат, многолетний посол Соединенных Штатов в Советском Союзе г-н Луэллин Томпсон, ставший в начале шестидесятых годов главным советником президента Кеннеди по «советским делам».

В те годы я работал в Вашингтоне и иногда сталкивался с ним в маленьком «драг-сторе», разместившемся в первом этаже дома на Калифорния-стрит, где я тогда жил. Его дом находился в том же квартале, и случалось, что по субботам мы оба в одно и то же время заходили в «драг-стор» за газетами и журналами. Вот запись его ответа, сохранившаяся в рабочем блокноте:

— Да, это негативная сторона нашей жизни. Но она, вместе со многими позитивными сторонами, неотъемлемая часть нашей системы свободного предпринимательства, свободы выбора вообще. Эта сторона нашей жизни может исчезнуть только вместе с системой, чего, на мой взгляд, никогда не произойдет. Так что вы неправильно ставите вопрос. Дело лишь в том, сумеем ли мы удерживать упомянутые вами процессы в нашем обществе в определенных, хотя бы нынешних, рамках. Я оптимист и считаю, что сумеем…

Немного помолчав, г-н Томпсон добавил:

— Вы, наверное, согласитесь, что я один из тех немногих американцев, кто неплохо знает русских. К сожалению, вы часто предпочитаете однозначные ответы. Но если вы действительно хотите понять нашу ситуацию, то не должны думать однозначно… Мы большая страна, и уже только поэтому все у нас очень непросто. Много сложных взаимосвязей. Почему движется беличье колесо? Потому что по нему бежит сама белка. Не побежит — колесо сразу окажется ненужным…

Вот и весь наш тогдашний разговор. Кое с чем из услышанного я тогда согласился. Да и положение дел с Антиморалью было вовсе не настолько тревожным, как сегодня: порнофильмы все еще находились под запретом и ничего похожего на нынешние «телеигры» и «шоу красоты» с участием калек еще не было. Вот только с мыслью о беличьем колесе я не мог согласиться: даже с точки зрения точности образа она не соответствовала истине. Белка действительно сама двигает свое колесо, но только в клетке, куда ее кто-то посадил. То есть задал ей конкретные условия жизни. Кто и зачем это сделал, вот главные вопросы…

А теперь для того, чтобы исследовать еще одну особенность или, точнее, еще одну уловку Антиморали, давайте снова вернемся к заокеанскому телевидению.

До середины семидесятых все три американских телегиганта — Эй-Би-Си, Эн-Би-Си и Си-Би-Эс — в финансовом отношении держали свои редакции новостей, последних известий и документальных программ вообще, как говорится, в черном теле. Их годовые бюджеты были несравнимо меньше, чем у редакций, готовящих эстрадные шоу и прочие развлекательные программы.

К началу восьмидесятых положение резко изменилось. Почти вдвое выросли ассигнования на информационные программы у каждой из корпораций большой телетройки. Выросла и протяженность этих программ.