Фабрика мертвецов

— …чудовищная слабость полиции.

Кажется, он что-то пропустил.

— За нашим императором… — голос дяди прозвучал глухо, он помолчал и еще глуше добавил. — За моим другом охотились… мы знали… и не сумели предотвратить убийство. Нынешний государь живет в страхе. Веришь ли, господин Победоносцев, обер-прокурор наш синодский, поучает императора как двери перед сном собственноручно запирать и под кровать заглядывать, не затаился ли там нигилист с бомбой. — дядя криво усмехнулся. — Не смогли спасти царя, что будет с простым обывателем? Организации у полицейских служб нет — Департамент полиции появился в столице, а по губерниям жандармы по-прежнему плюют на полицейских, те мрачно отмалчиваются, да гадят жандармам при любом случае. Железнодорожной полиции и вовсе никто не указ. Уездные исправники заняты выколачиванием недоимок. Городские полицмейстеры, те больше богатых купцов визитируют — собирают от них «положенное»… Так кажется, это называется?

— «Положение». — невольно поправил Митя.

— То есть, взятку положить? — заинтересовался дядя. — Ты думаешь, откуда я это все знаю? Твой отец рассказал. Мы с ним последнее время много разговаривали. Он едет в Екатеринославскую губернию не только потому, что там — выделенное ему в награду имение. Твой отец едет в Екатеринослав главой первого губернского Департамента полиции. С особыми полномочиями и подчинением даже не губернатору, а столичному департаменту и Министерству Внутренних дел. Он знает полицейскую службу с самых низов…

Митя опять покраснел: ну сколько можно?

— …Этот самый Екатеринослав — место отнюдь не простое, важное для империи место. Если твой отец сумеет наладить настоящую полицейскую службу там… нам будет, что ответить Победоносцеву. — князь стиснул кулак. — Не буду говорить тебе сейчас о пользе для державы, но если все удастся, отец твой вернется в Петербург уже статским советником. Пятый ранг, от него и до действительного статского с представлением ко двору и всеми прочими привилегиями недалеко.

— Статский? Статский! — Митя вскочил, тут же позабыв о дядюшкиных небезопасных откровениях. — От коллежского до статского советника обязательные четыре года выслуги! Мне торчать в этой дыре четыре года? Дядюшка, четыре года!

Дядюшка одарил Митю безнадежным взглядом.

— Предпочитаешь прятаться… на чердаке бабушкиного особняка?

— Почему… на чердаке? — растеряно спросил Митя.

— Потому что стоит тебе высунуть нос хоть в одну светскую гостиную — и сцена, которой я был свидетелем только что, повторится. Не имея возможности добраться до твоего отца, ревнители государевой чести отыграются на тебе.

Митя медленно опустился обратно в кресло. Понимание приходило — четкое и безжалостное осознание того, что все его отчаянные метания по Петербургу с самого начала были обречены на провал.

— Впрочем, если уж ты так страстно хочешь остаться… — в голосе князя зазвучали опасные нотки, но Митя все же вскинул голову в отчаянной надежде… и встретился с насмешливым взглядом князя. — Ты знаешь, что надо делать, чтобы стать выше их всех. Чтоб даже великие князья лишь скрипели зубами от злости, но сказать ничего не осмеливались. Столь любимый тобой свет и двор — все станет тебе доступно. Хочешь? Поедем, сделаем все прямо сейчас — есть вполне подходящий… предмет. На Петроградской стороне выловили.

— Я знаю. — мрачно буркнул Митя. — Видел. А… там всего один мертвяк был?

— Тебе нужно больше? — насмешливо приподнял брови дядя. — Поверь мне, одного вполне достаточно.

— На пятерых полицейских, одного мертвяка тоже оказалось достаточно. — разозлился Митя.

— Малокровные… — зло ругнулся дядя и уже совсем печально добавил. — А может, и вовсе бескровные, сейчас их в полиции все больше. А кровных Моранычей, готовых исполнить свой долг, все меньше. Говорят, не comme il faut Кровной Знати превращаться в жандармское рыло.

Митя невольно кивнул — конечно же не comme il faut. Какой Кровный, да даже не Кровный, а просто дворянин, согласится…

— Ну или прикрывают цветистыми словесами свое малокровие. — презрительно закончил дядя. Посидел, явно пытаясь совладать с собой и наконец почти шепотом добавил. — Сила Крови истощается.

— Да, все говорят. — согласился Митя.

— Кто говорит? Где? — стремительно обернулся дядя и глаза его так блеснули, что стало понятно — болтунам не позавидуешь. — Здесь, в Яхт-клубе?

«Донести на Николаева? — подумал Митя. — Фу! Мелко». — и он покачал головой.

— Каждый извозчик говорит. Во всяком случае, тот, что меня вез.

А что — правда ведь.

Дядя стиснул пальцы в кулак:

— И после такого ты по-прежнему отказываешься? Поехали, Митя… Да и для второго… скажем так, шага… найдем кого подходящего. В тюрьме хотя бы… Мне не откажут. — теперь тон князя Белозерского стал откровенно искушающим.

— Нет! — хрипло выдохнул Митя и по-простецки, ладонью, отер текущий по лбу ледяной пот. Его оказалось так много, словно он водой из графина в лицо плеснул. — Нет, я… не хочу… не буду…

— Твоя судьба, мой мальчик… — мягко начал дядя.

— Моя судьба! — резко и зло отрезал Митя, решительно сжимая губы.