Фабрика мертвецов

Человек отчаянно бил второй, свободной ногой. Хрясь! Хрясь! Хрясь! Толстый каблук сапога молотил по косточкам скелета, пальцы ломались один за другим, но не разжимали хватку. Наконец большой палец с хрустом отвалился, мужчина рванулся еще и выдернул ногу из сапога. Подвывая, он на четвереньках устремился к брошенной у берега лопате.

— Мертвячок вдруг вылезает… — хором прошелестели детские голоса.

Земля вспучилась, сквозь нее, как сквозь толстое покрывало, проступили контуры рук, ног, головы… Потом земля осыпалась и голый пожелтевший скелет сел в неглубокой яме. Поднялся, пощелкивая суставами, и ринулся в погоню за живым.

Человек обернулся, заверещал и с удвоенной скоростью кинулся к лопате. Скелет на миг припал к земле, а затем прыгнул, вытянувшись в струнку, как выпрыгивающая на берег рыбина.

— Ннна!

Лопата вонзилась скелету меж ребер. Позвонок переломился от удара, скелет распался на две части. Цепляясь уцелевшей пятерней за траву, верхняя часть поползла к жертве.

— Нна, нна, нна! — Человек отчаянно молотил лопатой, разнося в крошево хрупкие древние кости. — Отстаньте от меня, отстаньте! — Он попытался бежать, но пострадавшая нога подломилась.

Мужчина зарычал от боли, отчаяния, ярости, оглянулся на замерших невдалеке лунных детишек и упорно заковылял прочь, не выпуская лопаты из рук.

— Мертвячок вдруг вылезает, дядю за ноги хватает… — зашептали голоса.

С придушенным рыком человек метнулся в сторону, и вылетевшая из земли иссушенная, как у мумии, черная пятерня схватила воздух. Земля вскипела, и из нее один за другим полезли мертвецы: и голые скелеты, и туго обтянутые высохшей черной кожей останки, и даже почти свежие трупы с объеденными червями лицами.

— Врешь, не возьмешь! — Мужчина закрутил лопату над головой. Заточенное полотно смахнуло ближайшей черной мумии голову, и та покатилась по пыльной траве, подпрыгивая на кротовинах, как мяч. Выпад вперед — острый край рубанул мертвяка по глазам. Сорванная с лица кожа повисла, мертвяк закружился, точно враз перестав видеть. — Всех порешу! — со сдавленным ревом человек кинулся на заступившего ему дорогу мертвяка, со свистом кроя воздух своим оружием. — Нна! — Лопата с влажным чавканьем вонзилась в грудь полуразложившегося трупа и застряло, зацепившись за ребро. — Нет! — Человек отчаянно рванул…

Раздутые, изъеденные червями пальцы стиснули черенок, и мертвец завалился на спину, выдирая лопату из рук человека.

— А-а-а!

На плечах мужчины повис скелет, сомкнул когтистые лапы на его шее и… что-то вспыхнуло на груди под рубахой!

У скелета дернулась челюсть, точно он зашелся в немом крике. Остов свалился с плеч живого и вспыхнул чадным, вонючим костром. Кости его стремительно чернели.

— Ага! — заорал человек, выхватывая из-за ворота серебряный крестик. — На тебе, на! — Крестик ткнулся в оскаленные зубы мертвяка, и тот с воем отвалился в сторону — голова его курилась черным дымом. — На! На! — Мужчина принялся отчаянно махать крестом во все стороны, потом рванулся, проскакивая меж ринувшихся к нему с двух сторон покойниками…

Прыгнувшая ему на грудь крохотная мертвая девочка была похожа на клубок спутанной шерсти — пересыпанные землей длинные, когда-то невероятно густые волосы стояли дыбом, ободранный ветхий саван развевался лохмотьями. Девчонка врезалась обеими ногами ему в живот и, вцепившись в крест ручонками, дико взвыла. Дымное черное пламя покатилось по рукам, струйками побежала по плечам, перескочило на грудь, охватило волосы… Но пальцы девчонка не разжала, и ветхий гайтан креста с треском лопнул! Мертвячка отлетела в сторону, вспыхнула черным костром, а человек кубарем полетел вниз, по каменистому склону, к реке!

— Река… вода… не пройдете… нет…

Мужчина приподнялся на дрожащих руках — вокруг него все кружилось: каменистый берег, багровый в красках затухающего заката, зеленые островки травы, узкая лента реки вертелись, меняясь местами. Над гребнем берегового склона возник скелет еловек с протяжным стоном поднялся на ног. Ему казалось, что он бежит, но на самом деле он брел, пошатываясь. Шаг… второй… третий… Холод охватил его, в голове прояснилось; мужчина понял, что стоит по грудь в воде, и хрипло, счастливо расхохотался!

— Вода… проточная вода… спасе-е-ен! — заорал он, попытался обернуться, чтоб ткнуть в сторону берега мослатым кукишем.

Вода взбурлила. Пробивая слой зеленой ряски, из глубины поднялась голова. Словно пучок водорослей, длинные волосы поплыли, извиваясь, по черной воде, и из реки поднялось раздутое лицо утопленницы. Из черной пасти выметнулись кривые длинные клыки… и тяжело, как громадная щука, утопленница взмыла над водой, и кинулась человеку на шею.

Дно под ногами оборвалось яминой, и человек ухнул в глубину. Еще миг он видел над головой тонкую прозрачную пленку воды, залитую алой кровью заката. Мелькнули покрытые пузырьками плечи и грудь, белая рука с загнутыми когтями…

В груди у мужчины словно что-то взорвалось, и перед глазами все померкло.

Вода вскипела и стихла.