Фабрика плоти

Это было слишком для Хоуп; наркотики пугали ее. Она никогда в жизни не принимала наркотики, даже в университете, когда в обязательном порядке раздавали косяки. Девушка вспомнила все, что слышала об ЛСД. На нее нахлынула новая волна паники, и она отказалась смотреть на мужчину перед собой, закрыв лицо руками от ужаса.

- Я вижу, что ты паникуешь, ты не должна паниковать, ты же не хочешь вызвать плохие последствия, не так ли? Паника приведет к этому, она вызовет тяжелые, ужасающие мысли и чувства. Не теряй контроль, Хоуп, позволь ЛСД вызвать это великолепное чувство эйфории, уверенности. Но не ужас, ты же не хочешь этого.

- Ты, ублюдок, - всхлипывала она. - Что я тебе сделала?

Девушка дрожала с головы до ног, то ли от наркотиков, то ли от ужаса, она не знала. Ее сердце билось болезненно сильно и быстро в грудине, и ей было очень трудно перевести дыхание.

- Посмотри на меня! - внезапно прорычал он, заставив ее вздрогнуть.

Когда она посмотрела на него сквозь раздвинутые пальцы, у него было лицо дьявола с рогами. Его лицо было красным, а глаза сверкали желтым, как у рептилии. Он моргал, но моргал боковыми веками, как ящерица.

Хоуп закричала и сползла по стене спиной, поджав колени к груди.

- Уйди от меня.

Но когда она снова подняла на него глаза, он был тем же элегантным джентльменом, что и несколько минут назад.

- Перестань паниковать, Хоуп. Давай, вставай.

В этом тихом приказе были капли стальной твердости, но почему-то ее ноги не подчинялись приказу мозга. Она знала, что должна взять это под контроль, иначе утонет в собственном ужасе и никогда не всплывет на поверхность. Шатаясь, она встала.

- Хорошая девочка. Пойдем, я хочу показать тебе кое-какие достопримечательности, удовольствия для плоти.

Он рассмеялся, и Хоуп была уверена, что где-то уже слышала эти слова, хотя, не могла вспомнить где и от кого. Слабым движением головы мужчина поманил ее из комнаты, и девушка поняла, что должна следовать за ним, как послушная собака, чего он от нее и ожидал.

Хоуп преодолела длину комнаты в пять шагов, ощущение парения и общей отрешенности от собственного тела и чувств охватило ее. Казалось, что ее ноги парят над землей; она чувствовала воздух на подошвах ног там, где должен был быть ковер. Сон даже близко не походил на то, что она сейчас чувствовала; она едва ощущала себя человеком. Отстраненная часть ее сознания была благодарна за этот амортизирующий эффект; один Бог знал, что ее ждет впереди.

Хоуп оказалась в большом коридоре, в конце которого широкая лестница плавно изгибалась вниз.

- Идем, - сказал Мик с вершины лестницы.

В оцепенении она последовала за ним, вернее, поплыла. Девушка смутно различала темные картины маслом, украшавшие стены. Сцены охоты и жуткие портреты, которым должно быть сотни лет, расплывались в периферийном зрении.

Внизу лестницы открылась огромная, простая комната. Размером она была с гимнастический зал ее старой школы, и Хоуп вошла в нее, не теряя ощущения полной отрешенности. Медленно повернувшись на месте, она осмотрела свое окружение. Мозгу потребовалось мгновение, чтобы обработать то, что видели ее глаза, оставляя в воздухе следы света и формы.

Неужели в этом месте нет окон, - абстрактно и безразлично подумала она. Откинув голову назад, девушка посмотрела на люстру. Та красиво мерцала высоко над ней, ее детали расплывались, образуя одну огромную драгоценность.

Красиво, - подумала Хоуп, мягко улыбаясь.

Оторвав взгляд от светильника, она осмотрела остальную часть комнаты. Несмотря на величие, она была оформлена скудно. Полированные половицы из красного дерева были самой яркой особенностью комнаты, поскольку на них стояло очень мало мебели. Только огромный, обитый красной кожей диван в стиле Честерфилд с большими пуговицами одиноко стоял посреди комнаты.

Ей понадобилось мгновение, чтобы обратить внимание на двери. Так много дверей...

Хоуп покрутилась на месте, пытаясь сосчитать их, но все они расплывались, и девушка не могла вспомнить, с какой двери начала считать. Все они выглядели одинаково: едва различимые, продолговатые, вделанные в гладкие белые стены. Они располагались по периметру огромной комнаты, и чем больше она кружилась, тем сильнее кружилась голова.

- Тридцать восемь дверей, по десять с каждой стороны, кроме стены с лестницей. Там их восемь.

Она на мгновение забыла о своем провожатом, и ее взгляд метнулся в направлении его голоса. Это приятное, дьявольски заботливое чувство покинуло ее, оставив холод и страх.

Мик подошел к красному кожаному дивану и сел. Откинувшись назад, он скрестил ноги, как будто ему не было дела ни до чего, заложив руки за голову в преувеличенно бесстрастной манере.

- Иногда мне просто нравится сидеть здесь, иногда я могу сидеть здесь часами.  Если я открываю окошки в дверях, то могу слушать их крики. Ты действительно очень красива, - сказал он, - я хотел тебя с первого момента, как увидел.