Фабрика поломанных игрушек

Этот милиционер был такой спокойный и уверенный в себе, что иногда у неё проскакивала внезапная мысль – быть может, с ней действительно что-то не так. Ведь никто из взрослых не воспринимал её всерьёз, только насмехались или ругали, не расспрашивали о жизни так подробно, а только о проступках. Не выясняли – что она вообще сама думает и чувствует, за что переживает.

Воспитательная беседа милиционера выглядела совсем не как у завуча в школе. Он не ругал, не обзывал её шлюхой или другими обидными словами, не говорил, что её будущее на панели, а только расспрашивал или уточнял. А на мосту, где она споткнулась и он подхватил её почти на руки, обоим стало смешно. И хотя козырёк фуражки затенял его лицо от осеннего солнца, она изредка видела на его губах добрую улыбку. Значит, всё будет хорошо и о штрафе он забудет, только постращает.

Павел периодически опускал правую руку в карман, сжимал упругий капроновый комочек, тёр его пальцами. Посчитав, что в этот раз колготки должны быть белые, он, недолго думая, забрал уже разрезанные из нижнего ящика шкафа. В другом кармане у него был нож, обыкновенный, перочинный, какой продаётся в магазинах канцелярских товарах. Он затачивал им дома карандаши для дочки, нарезал колбасу на службе, когда лень было идти в столовую, разрезал в промежности новые колготки жены, ожидая ночных утех. Теперь он уже знал, что может рассказывать о себе всё, ведь эта очередная кукла обречена, как и предыдущие. Быть может, от этих знаний ей станет спокойней, что она не одна такая. Но до этого было далеко.

Павел улыбнулся своим воспоминаниям и стал рассказывать Юле смешные истории о себе. Как родители переодевали его в девичье платье и он, стоя на табуретке, пел песенки и читал стихи. Как он играл с девочками в куклы и прыгал на скакалке.

Юле было смешно, и она постоянно переспрашивала – как назывались те игры, уточняла правила. Нравилось ли ему носить девичьи платьица, как выглядели эти наряды, какого цвета, какие узоры.

Эти детские воспоминания ещё больше сблизили девочку с милиционером, так что Юля иногда, не в силах сдержаться, коротко весело хихикала.

Время летело незаметно, и, пройдя виадук, они углубились в лесопарк. Юля решила, что милиционер хочет уединиться. Ведь она уже взрослая девочка и не раз целовалась с Сашкой в укромных местечках. Знала, что нравится мальчишкам. Возможно, она и милиционеру понравилась. Грудь у неё привлекательная, об этом Сашка говорил, да и ноги тоже. Не зря же при встрече милиционер сразу обратил на них внимание.

Общение было очень лёгким, она ничего не скрывала, и, возможно, он решил, что она исправилась. Хочет её поцеловать, ну, может быть, обнять. Но большего позволить Юля не могла. Она уже знала, чего мужчины хотят от женщин. Но клятва, данная Сашке о верности, не может быть нарушена. Он поступит в военное училище или даже станет милиционером, и они поженятся. Она подумала, что надо сказать об этом сотруднику милиции. Он будет рад, что у неё такой парень и тоже будет носить форму.

Но стоило им войти в лес, настроение милиционера поменялось, он снова стал сосредоточенно хмур, в глазах сверкнула внутренняя злость.

Ира недоумевала – что она сказала или сделала не так? Пыталась его рассмешить, вернуть недавнюю весёлость, напомнила ему о детских платьях, об играх с девочками. Но этим только подлила масла в огонь – лицо милиционера исказила нервная гримаса, он ударил её по лицу, а затем достал из кармана какой-то комок и протянул ей, рявкнул:

– Надевай!

Юля автоматически взяла комок в руку и ощутила, что это смятый капрон, не поняла:

– Что надевать?

Милиционер, настороженно посмотрев по сторонам, зашипел:

– Колготки надевай, дура!

Юля расправила комок и вопросительно посмотрела на милиционера. Страх завладел всем её существом. Непонятное требование объяло ужасом сознание, пролепетала:

– А мои?

Сотрудник милиции усмехнулся:

– Свои выкини вместе с трусами, – он уже чувствовал, как откуда-то снизу живота вверх по телу поползли мурашки, колени начинали подрагивать, точно от слабых ударов тока – ощущения были знакомы.

Юля ещё надеялась, что это продолжение воспитания, он специально увёл её в лес, чтобы могла переодеться. Она быстро скинула туфли, стянула свои колготки с трусами, стала надевать белые. Слегка отвернулась, стесняясь. Встала боком, через плечо, поглядывая на милиционера – смотрит или нет, растягивала белый капрон, совала ноги, цеплялась за него ноготками. Только когда стала подтягивать колготки к поясу, двигая бёдрами, посмотрела вниз, лицо её побледнело:

– Я их порвала, извините… – замерла в испуге, показывая на разрезанную промежность.

Шувалов усмехнулся – каждый раз одно и то же:

– Натягивай, сука!

И тут по холодной усмешке милиционера, его ледяному голосу Юля почувствовала, что дело не в переодевании, что её ожидает нечто худшее. Она подтянула колготки и бросилась в сторону дороги:

– Помогите!