Фабрика поломанных игрушек

Шувалов неожиданно оглянулся вокруг и остановил свой взгляд на машине Щербакова.

Вениамин глядел прямо на него, их взгляды встретились. В памяти, точно вспышка, возникла недавняя встреча у светофора девочки в оранжевой куртке с красным ранцем за плечами и усатого милиционера. Кровь прилила к лицу Щербакова, сердце готово было выскочить из груди. Казалось, его мощные удары могли услышать сидевшие рядом коллеги. Щербаков медленно отвёл взгляд, наклонился и сделал вид, что настраивает магнитолу. Стал глухо бурчать, чтобы присутствующие слышали:

– Я его вспомнил! Я вспомнил! Это он, усатый гад, в фуражке задержал девочку с красным портфелем на перекрёстке Ивановской улицы и Народной. Она была в оранжевой куртке. Я помню, а потом эта оранжевая куртка – в лесу. Юля Дудина – последняя убитая…

Червонцев заволновался, отвернулся к окну, стал говорить, не поворачиваясь:

– Ты думаешь, он тебя запомнил?

Щербаков продолжал крутить ручки настройки:

– Может, меня-то и не запомнил – я в форме был, а рядом ваш водитель тоже при погонах. Но сзади сидела Мария в той же одежде, что и сейчас. Мы с ней ехали за город родителей искать.

Червонцев побагровел:

– Плохо дело. Но уже поздно. Будем надеяться – он её на заднем сиденье не рассмотрел. Интересно, кому из нашего начальства пришло в голову тонировку со всех оперативных машин снять? Бандитам никто не указывал – как ездили, так и ездят. А мы все точно в аквариуме. Стоят «Жигули» на парковке, в них четыре мужика в костюмах. Спрашивается – чего забрались? Сразу понятно – менты кого-то караулят! Была бы тонировка… Эх! Что сейчас об этом говорить – девку спасать надо!

В этот момент по рации доложили, что объект движется по Невскому проспекту без видимых сложностей.

Щербаков выпрямился, откинулся на спинку сиденья, выдохнул:

– Странно. Решил прогуляться? Или узнал девочку и планы изменил?

Червонцев сдвинулся вперёд, глядя в лобовое стекло:

– Давай, Веня, осторожненько на Невский выезжай, поедем потихоньку за филёрами, если что – поможем.

Щербаков завёл машину и не торопясь поехал, завернул на проспект.

Буквально через двадцать метров к машине подбежал гаишник, угрожающе махнул остановиться:

– Чего так медленно едете? Пьяные что ли?

Щербаков приложил к окну непроверяйку. Гаишник наклонился, читая текст, крутанул жезлом в воздухе, чтобы карточку перевернули. Убедившись, что указанные параметры соответствуют машине, выпрямился и, отдав честь, отошёл.

Червонцев выругался сквозь зубы:

– Твою мать, ещё бы путь нам стал расчищать…

Шувалов с Марией продолжали идти по тротуару мимо магазинчиков и кафе. Изредка останавливались, на что-то смотрели. Павел по пути показывал на коней Клодта, Елисеевский магазин, Гостиный двор… что-то оживлённо рассказывал, точно проводил экскурсию по городу. Неожиданно они перешли проспект и направились к Казанскому собору. Стали ходить среди колонн.

В машине зазвонил телефон. Щербаков взял трубку, ответил:

– Так точно, товарищ начальник, работаем по маньяку. Что делает? Проводит девочке экскурсию по Казанскому собору.

Было слышно, как из трубки раздался гогот Башмакова. Ещё немного послушав, Вениамин положил трубку.

Червонцев кивнул:

– Что тебе ещё сказал новый шеф?

Щербаков обиженно хмыкнул:

– Сказал, если так будет продолжаться, это будет последняя операция оперуполномоченного по особо важным делам. По окончании её в отделе, судя по всему, появится вакансия.

Сидящий рядом молодой оперативник не сдержался – прыснул в кулак.

Червонцев повернулся к нему:

– Вот такая работа, сынок, вас ждёт – под корягой.

Радиостанция оживилась:

– Заказчики, внимание, посылка через Невский проспект направляется к подъезду жилого дома.

Щербаков схватил радиостанцию:

– Димочка, пусть твои смотрят внимательней! В парадную отпускать опасно, у него – нож! Что там по жестикуляции – не ругается, не угрожает?

В рации холодно прозвучало:

– Вроде всё спокойно. Зашли в подъезд, дверь закрылась!

В груди Щербакова похолодело. Он вообразил приставленное к горлу Марии блестящее лезвие, жадные руки маньяка проникают под одежду, перекошенное лицо сумасшедшего.

– Дима, сколько они уже там? Димочка, ну сделай что-нибудь! Нельзя её оставлять, он же её зарежет!

Червонцев побледнел – вырвал радиостанцию у Щербакова. Но в динамике зазвучал ответ:

– Сейчас придумаем, пошлю ребят – они с фантазией.

Червонцев вернул микрофон, откинулся на спинку сидения, стал непроизвольно сопеть, на лбу выступила испарина.

Три минуты длились вечность. Никто не мог нарушить напряжённую трагичность. Все мысленно были там – за дубовой уличной дверью дореволюционного здания. Сотрудники боролись с маньяком, уворачивались от смертельных ударов, освобождались от клешней маньяка, умирали и снова поднимались, закрывая собой маленькую девочку…

Наконец по рации прозвучало:

– Всё в порядке – они беседуют, мои контролируют.

Виктор Иванович неожиданно встрепенулся, снова забрал радиостанцию:

– Дмитрий, это Червонцев. Держи, пожалуйста, на контроле. Желательно их выгнать оттуда, мало ли что!