Фабрика романов в Париже

Вытянув руку с пистолетом перед собой, Александр думал о предстоящих событиях. Когда Шувалов описывал охоту на волков, она казалась настоящим приключением. Вчера вечером задумка сразу воодушевила писателя. В уютной бильярдной, где его окутывал дым крепких сигар и ободряла русская водка, ему казалось, что французскому герою подобает встретиться со сворой хищных зверей. Но сейчас, в безотрадности русского зимнего утра, затея виделась ему немного рискованной.

Александр заколебался.

Наконец графиня Анна дернула его за рукав.

– Вы не могли бы помочь мне сесть в карету? У меня сложилось впечатление, что вы оставили манеры в подвалах Ньюгейта.

Александр встрепенулся. Отработанным движением он поднял Анну с инвалидной коляски. При этом их лица приблизились друг к другу. На этот раз графиня не смотрела в сторону, как делала обычно, а разглядывала его лицо, словно пытаясь в нем что-то отыскать. К тому же она не сложила руки скромно на животе. Она обвила ими шею Александра.

Волки в его мыслях рассеялись в воздухе – воздухе, который, казалось, сразу перестал быть таким холодным. Тем не менее он чувствовал мурашки на руках и шее.

В очках Анны отражалось его лицо. Александр понял, что улыбается, как только что распустившийся бутон.

– Вперед, мои дамы, мой господин! – поторопил Шувалов.

Александр забрался в карету с Анной на руках и посадил ее на сиденье. Элис на мгновение задержалась на лестнице и села в повозку к Шувалову.

Александр уже успел обрадоваться, что сможет побыть наедине с Анной, но тут завидел двух мужчин, одетых по-крестьянски и шагавших вокруг дворца. Они толкали телегу с узлом, двигавшимся рывками: внутри билась связанная свинья. Животное было приманкой для волков, о которой говорил Шувалов.

Мужчины поставили телегу рядом с санями и что- то сказали по-русски. Шувалов ответил. Мужчины подняли свинью с телеги и бросили ее в карету к Анне и Александру.

Анна вскрикнула и прижалась к наружному краю скамьи. Александру не хватило места, чтобы увернуться. Зад перевязанного веревками животного приземлился на его левую ступню.

Свинья тщетно пыталась освободиться. При этом она дергалась и билась о ноги Александра. Животное испуганно визжало. Вдобавок, от него воняло, как от навозной кучи в разгар лета.

– Пожалуйста, отпустите бедную свинью, – крикнула Анна сидящему впереди Шувалову.

Русский повернулся в санях.

– Несомненно, графиня. Как только мы доберемся до леса, свинья набегается вволю.

– Вы не можете повезти ее в своей карете? – спросил Александр.

Шувалов беспомощно поднял руки.

– Она полна оружия. Или вы хотите убивать волков голыми руками?

Вскоре сани заскользили по улицам Васильевского острова. Шувалов и Элис ехали впереди. Анна и Александр следовали за ними вместе со свиньей. Они пересекли Неву по мосту, казалось, тянувшемуся бесконечно. Посредине переправы Шувалов остановился. Он махнул саням с Анной и Александром. Когда обе повозки поравнялись, Шувалов указал на конец моста.

Александр подумал, что русский хотел обратить их внимание на какое-то техническое достижение своей нации. Однако вместо этого Шувалов сказал:

– Видите эту собаку?

Там, согнувшись, стояла тощая бродячая собака и справляла большую нужду в снег.

– Так выглядят ваши волки? – язвительно спросила Анна.

Шувалов не дал вывести себя из равновесия.

– Она показывает нам, как продолжительна русская зима. Ее испражнения можно будет учуять только в апреле или мае. Эта собака – посол мороза.

Александр вспомнил бонмо, которое вычитал в путеводителе.

– Кажется, это Екатерина Великая сказала, что в России не бывает лета. Лишь два вида зимы…

– Белая и зеленая, – добавил Шувалов и рассмеялся. – Боюсь, это совсем не выдумка. Русские – в том числе женщины – обладают на редкость богатой фантазией. Оглядитесь вокруг. Что же, вы видите русский город? Дома – копия Берлина. Парки – копия Версаля. А Нева – копия Темзы. Но вот зима – она подлинно русская.

Он снова сел в экипаж, и кареты друг за другом с шумом проехали мимо собаки, обнюхивающей свою кучу.

Добравшись до противоположного берега, они повернули налево. Теперь они ехали по широкому бульвару, тянувшемся вдоль реки. Когда вдали показалось большое здание, Шувалов выпрямился в санях и прокричал во все горло:

– Эрмитаж!

Они были у цели. «Почему же я не чувствую облегчения?» – спрашивал себя Александр.

Глава 44. Санкт-Петербург, Эрмитаж, январь 1852 года

Мимо проплывал светлый фасад с бесконечными рядами высоких окон. Большинство из них в этот ранний час были уже освещены. Сооружение было таким длинным, что, добравшись к его концу, они успели выкурить половину сигары. Сани проехали под аркой ворот и остановились на большой площади.

Александр вышел и снял меховую шапку, чтобы лучше видеть. За исключением единственной кареты, стоявшей впереди, огромная площадь, лежавшая в утреннем тумане, была пуста. Кто-то только что вытащил что-то из повозки – кошку – и бросил животное в снег.

– Все это принадлежит музею? – спросил Александр.