Фабрика романов в Париже

Затем он перевел дыхание. Даже если Анна и Элис услышат его – что тогда? Только он один, Александра Дюма, может схватить магнетизёра. Раз и навсегда.

Он споткнулся о ножку кровати и замахал руками. Чуть не упав, он все-таки смог сохранить равновесие. При этом у него из-за пояса брюк выпал пистолет, который ему дал Шувалов. Александр поспешно поднял оружие и побежал дальше.

У Леметра с его легкой, худой фигурой было преимущество. Но злодей бежал не так уж и быстро. Увидев его в следующий раз, Александр заметил, что Леметр хромает. Он что, ранен?

Александру не хватало дыхания. Почему расстояние никак не сокращается?

Он поднял было пистолет, но сразу же его опустил.

Стрелять в человека, бегущего впереди, не в его вкусе. Гораздо сильнее ему хотелось сжать руками горло Леметра и заглянуть в его распахнутые от ужаса глаза.

Но магнетизёр вот-вот сбежит.

– У меня пистолет! – хотел крикнуть Александр, но смог произнести лишь «пистолет».

Казалось, предупреждение Леметра не впечатлило. Он забежал за витрину; еще немного, и магнетизёр скрылся бы в следующем зале.

Александр вновь поднял оружие, направил ствол в потолок и спустил курок. Грохот выстрела разнесся по пустым залам и коридорам.

Леметр остановился.

Охота подошла к концу. Однако, как заметил Александр, его усилия были тут ни при чем.

Зал оказался тупиком. Леметр забежал сюда вслепую. Вернуться он мог, только миновав своего преследователя.

Магнетизёр повернулся к Александру спиной. Только теперь Дюма заметил, что шуба Леметра промокла. Мех растрёпанно торчал, из-за чего магнетизёр в такой шубе казался зверем, страдающим от блох.

Плечи Леметра вздрагивали. Вот он и попался: мужчина стоял там, согнувшись, словно животное в западне.

– Повернись! – приказал Александр.

Грудь его быстро вздымалась и опускалась. Он с трудом удерживал Леметра на мушке.

Магнетизёр все еще стоял спиной к Александру.

– Вы уверены, что мне стоит к вам повернуться, месье? – Голос Леметра напоминал кряхтение умирающей вороны.

– Я приказываю, – рявкнул Александр.

Он готов был убить противника. Прямо сейчас. Рукоятка пистолета была влажной на ощупь.

Леметр повернулся. Он двигался медленно.

Александр пришел в ужас, увидев лицо магнетизёра. Кожа клочьями свисала со щек, носа и лба. На подбородке она тоже была разорвана. Леметр казался темным, словно загорел на солнце. Александр прищурился.

Леметр растянул губы и обнажил зубы, между которыми виднелись щели.

– Смотрите внимательно, Александр. Тогда вы заметите, что глядите в зеркало.

Что за чепуха? Магнетизёр хотел сбить его с толку, чтобы потом провернуть какой-нибудь трюк и освободиться. Но с Александром Дюма такое не пройдет!

Он поднял пистолет и уже прицелился Леметру в сердце.

Но в последний момент опустил оружие.

Кожа противника была не разорвана. Клочья, свисавшие с его лица, были полосками грима. Александр вспомнил, что еще при первой их встрече в карете перед шато Монте-Кристо ему показалось, будто Леметр носит маску. Так оно и было! Похоже, теперь эта маска дала трещину.

Леметр был темнокожим.

Цвет его лица напоминал тот, что Александр каждое утро видел в зеркале: оттенок спелых оливок, не черный, а что-то между зеленым и коричневым. Цвет, помешавший Дюма поступить во Французскую академию и навлекший на него насмешки, печаль, гнев и разбитые кулаки. Этим самым цветом светилось лицо Леметра.

– Что за фарс? – дрожащим голосом спросил Александр. Он сомневался, что хочет услышать ответ.

– Это называют семьей, – сказал Леметр. – Мой отец был негром, как говорят в Европе. Он служил офицером армии Наполеона Бонапарта. Ты знал его, но недолго, ведь он умер, когда тебе было четыре.

Александр плотно сжал губы.

– Довольно шарад! – выпалил он. – Не смейте осквернять память моего отца, месье.

– Меня зовут Этьен, – сказал магнетизёр. – А моя фамилия – не Леметр. Ее дал мне отец, потому что хотел от меня отречься. На самом деле я ношу то же имя, что и ты. Меня зовут Дюма. Я твой брат, Александр.

Это была самая бесстыдная ложь, которую Александр когда-либо слышал, а не придумал сам. Этот мерзавец оскорбил его отца. Поскорее бы спустить курок пистолета.

Леметр продолжал говорить. Слова пушечными ядрами вылетали у него изо рта.

– Я первенец генерала Тома-Александра Дюма. Но мы с тобой не родные по матери. Моя была кокоткой, дамой полусвета в Париже. Отец даже не помнил ее имени. Я незаконнорожденный ребенок. Вдобавок, я, как и ты, несу тяжелое наследие нашего цвета кожи, знак рабства. Отец когда-нибудь рассказывал тебе, откуда он родом?

– С Гаити, – сказал Александр.

– Да, но он рассказывал тебе, что родился у рабыни и нашего дедушки, плантатора? Вернувшись в Париж перед Великой революцией, дедушка взял сына, нашего отца, с собой во Францию.