Фаэтон

Из облезшей обезьяны, пещерного ничтожества ты превратился в великого созидателя. В голой пустыне воздвиг небоскребы, хрустальные дворцы! Великий наш Желтый! Город всем городам! В мире миров ты всех сильнее! В мире миров ты всех богаче! Наша песня о тебе, Желтый Дьявол, о твоих героях, о твоих детях, о твоих нищих и богачах! Счастье вам, желтовеликанцы! Из облезлой обезьяны, пещерного ничтожества вы превратились в покорителей планет, всех сил небесных! В вашу честь горит на небесах семицветная радуга!»

Все, что произошло дальше, Асе теперь кажется сном. Она не верит, что так могло быть, хотя помнит, что поднялась и пошла за билетершей, что стояла на сцене и кланялась, а зал ревел, скандируя ее имя, потом толпа хлынула на сцену, и Асю понесли на руках, а потом она плыл а. и не было рук, было только небо и гремела песня, которая не казалась знакомой.

Опомнилась Ася в гостинице, в номере, когда вновь увидела тетю Люду и Маратика. У тети Люды на глазах были слезы, и Ася тоже тихо заплакала, хотя понимала, что это глупо, что ничего у нее не болит и она жива и все живы.

* * *

Ефрем долго ворочался на своей слишком мягкой постели. В конце концов, поняв, что на таких перинах ему не уснуть, слез с кровати и постелил на полу: одеяло под себя, простыню на себя и подушку взял какая поменьше.

— Вот теперь ладно, — облегченно вздохнул Ефрем. Но и тут не спалось. Мерцание неоновых реклам за окном мешало отключиться от тяжелых дум. Он, конечно, обо всем сегодня расспросил, что его особо тревожило. Однако не во все поверил, да и, признаться, не все понял. Желтый Дьявол, или, как назвал свой город начальник ромбистов, Жэвэ, оказывается, не совсем освободился от неволи. Какая-то сила — ее тут зовут Владыка пустыни — не разрешает жить на чистой земле, а только на асфальте. Просто диву даешься от таких порядков. Владыка пустыни получает большой выкуп от мэра города. За что — непонятно. Но у Жэвэ есть одна привилегия: город не обязан принимать всех путешественников пустыни в свою семью — администрация отбирает лишь тех, кто ей нужен. В том случае, если кто-то отобран, администрация дает знать Владыке пустыни выстрелами из автоматов, причем стрелять нужно обязательно за городом в условленный час. Узнав эту новость, Ефрем сразу смекнул, что за желтые солдатики повстречались ему в лесу. Но по каким признакам отбирают пленников, а главное, как они узнают — что за люди появляются в лесу? На этот вопрос начальник ромбистов, виновато улыбаясь, ответил:

— Вы не поверите, но честное слово — не знаю. Это у нас делают машины.

«Выходит, машины умнее людей? Чепуху городит», — думал Ефрем. Вообще надо сказать — ромбист темнил. На вопрос — почему только у Аси проваливались ноги в асфальте, — он и вовсе странно ответил. Изумленно расширил свои глаза водянистого цвета и воскликнул:

— О, это не так мало, дорогой наш гость!

Потом Ефрему предложили принять душ и переодеться, так как с ним пожелал встретиться самый главный начальник ПРПП. Ефрем стал, конечно, упираться, — дескать, в вашем городе не собираемся задерживаться, где ни бывай, а дома лучше. Но ему резонно на это ответили, что без разрешения ПРПП им никогда не выйти из города. И тогда Ефрем согласился...

Ефрем лежал на полу с раскрытыми глазами. Он понял: пока не переберет в памяти все события дня — не уснет. Тревожил еще и Асин концерт. Чудеса в решете, и только: Ася призналась, что в самом деле прошлым летом сочинила эту музыку, но как ее узнали? Выходит, опять пронюхали умные машины?

— Чудеса в решете, — шептал, ворочаясь, Ефрем. Его тревожил повышенный интерес к Асе. Опять приходила на ум мысль, что девчонка странновата. Правда, он уже меньше в это верит. Но главное — беды бы не случилось. Надо действовать, выбираться домой, на Брянщину, в родной колхоз, а в голове у Ефрема пока что никакого плана не складывается. Много неясного. Главный начальник ПРПП только еще больше мутил воду. Он сказал, что завтра мэр города приглашает в гости Ефрема и Асю и что, следовательно, Ефрем и Ася должны как следует приготовиться к визиту.

— Мыться, переодеваться? — съязвил Ефрем.

— Это само собой, — улыбнулся главнач. — Но есть

и поважнее проблемы. Дело в том, что я должен оформить пропуска, а машина вам выдала такую фамилию, что рука ее не пишет.

— Какую фамилию?

— Вы забыли уже? Бунтарь.

— Хорошая фамилия, — рассмеялся Ефрем.

— Смешной вы человек. Скажу вам откровенно: с такой фамилией легко угодить за решетку.

— И у вас водятся решетки?

— А как прикажете охранять городские порядки? Ефрем только махнул головой в ответ. Он не любил

философствовать с начальством.

— Но есть, однако, выход, — продолжал главнач. — Данной мне властью могу заменить вам фамилию. Вы согласны на замену?