Фаетон. Научно-фантастический роман. Полное собрание книг

– Где я? – собственный голос утонул в глухом звенящем пространстве. Он поднялся на локтях. Голова тяжелой глыбой давила на плечи. Привкус крови во рту вызывал рвоту. Хотелось пить. Невдалеке от металлических стоек валялась искореженная груда металла – все, что осталось от броневика. Эфес встал на колени, затем тяжело поднялся. Сознание вновь провалилось куда- то в мрак, но лишь на миг. Он понял, что стоит на ногах. Шатаясь из стороны в сторону, медленно побрел к искореженной машине. Сквозь открытую дверцу ему видна жуткая картина сплошного месива из человеческих тел и металла. Он закрыл глаза. Рвота подступила к горлу нестерпимым комом. Эфес долго блевал. Затем ему стало немного легче. Он огляделся. Пустая степь с выгоревшей травой была везде и тянулась ровной, как стол, равниной от горизонта к горизонту. Ветер, как свободный странник, гулял по широченным просторам, обретая силу, набрасываясь на все, что возвышалось на его пути. Штанги опор гудели в его порывах, завываниями отдавался он в клочьях волос Эфеса, испачканных степной грязью.

– «Необходимо сориентироваться», – подумал Эфес, вглядываясь в небо, где, гонимые ветром, металось белыми копнами тучи. Его вдруг осенило. Вдоль пассажирских самолетов летают где-то невдалеке, скорее туда! И, определив по солнцу Юг, Эфес пустился в путь. Сказывалась сильная жажда, слабость пригибала к земле. Но

слух уже улавливал далекое пение птиц и шум ветра в сухих стеблях. Совершенно выбившийся из сил, он включил индивидуальный передатчик- маяк и потерял сознание, чтобы очнуться в Мираже.

– Ну, как самочувствие, Эфес? – спросил озабоченно Думар.

– Где я?

– Вы в Мираже, и скоро придете в себя.

– Что с Ортом?

– Станции слежения уже ведут наблюдение. Он скоро будет у нас в руках.

– Я тоже буду участвовать в операции?

– Ну, дорогой Эфес, это же невозможно! Вы потеряли много крови, вся голова в бинтах.

– Ерунда, капитан. А где Азон?

– Он уже, наверное, вылетел на захват.

Эфес как ужаленный вскочил с больничной койки.

– Где моя форма?!

Думар, видя, что его уже не остановить, приказал принести одежду. Эфес молниеносно оделся и выбежал на улицу. Возле госпиталя стоял чей- то мотоцикл. Он схватил машину и, немедля ни минуты, помчался в сторону аэропорта. Город гигантской строящейся площадкой вставал на его пути, провожая пустыми глазницами оконных проемов.

«Скорее, скорее, лишь бы успеть, только бы не опоздать!» – неслось в разгоряченном сознании. Мелькали молоденьких деревца обсаженного шоссе, ведущего к аэропорту.

Самолет выруливал на взлетно- посадочную полосу. Эфес различил на его борту знак меча со щитом, пустился наперерез. За ним увязалась желтая полицейская машина под дикий вой сирены. С борта его заметили. Азон показался в открытой двери: – Эй. Эфес, давайте скорее сюда! – Сержант быстро подрулил. Бросил мотоцикл и схватился за руку Азона, тот втащил его вовнутрь. Полицейский разъезд, увидев, кто перед ними, занялся погрузкой мотоцикла. Самолет порулил дальше.

– Где будет посадка, вы выяснили?

– Сержант! – оборвал его Азон! – если вы здесь, а мы в самолете, значит, как, по- вашему, мы едем на прогулку?

– Да, да, лейтенант! – поспешил с ответом Эфес, давая понять, что он не собирается нарушать установленную субординацию и перестанет задавать глупые вопросы.

Тем временем под крылом горный пейзаж сменился степью.

– Вот здесь, в этой точке, он готовиться приземлиться, сказал Азон.

– Лейтенант, его же будут наверняка встречать.

– Что вы предлагаете, сержант?

– Разрешите мне спуститься и поджидать его внизу.

– Вы же совсем слабы, сержант.

– А, он в громоздком неповоротливом скафандре.

– Да, пожалуй, вы правы. Мы будем отвлекать встречающих. А вы действуйте, сержант.

Вскоре белый купол парашюта расцвел за бортом. То спускался Эфес, навстречу стремительно неслась степь. Приземлившись, Эфес погасил купол парашюта и кое- как запихнул полотнище в ранец. Комбинезон и цвет степи сливались воедино, с высоты птичьего полета различить Эфеса практически невозможно. Он лег на сухую траву, положил голову на мягкий ранец, стал ждать. А степь пела на все голоса, стрекотанием кузнечиков, голосами птиц и писком грызунов.