Фаэтон со звездой

— Дайте отбой. Алло! Алло!.. Соедините с Ходаровским. Товарищ Ходаровский! Это я, Богомолов. Срочно в штаб. Чрезвычайно важно, по телефону не могу... Сейчас распоряжусь, чтобы выслали вестовых за вами и Паскуцким... Очень важно!

Он дозвонился до крепости и узнал, что и туда Ушарова не приводили. Повесил трубку на рычажок. Уже спокойно спросил Марию Михайловну:

— Как это произошло? Расскажите подробнее. Кто подписал ордер на арест? Да говорите же! Его точно в штаб повели?

Мария сбивчиво, с массой подробностей, боясь пропустить хоть что-нибудь важное, принялась пересказывать все, что произошло в ее квартире.

Сквозь завывание ветра донесся приближающийся цокот копыт. Кони остановились под окнами, на тротуаре.

— Оставайтесь здесь, — приказал Богомолов женщине. — Как вас только не задержали патрули?

— Я спряталась, — чистосердечно призналась Мария. — За деревьями спряталась... Они и проехали...

— Ладно... Сидите здесь! Ничего с Николаем не может случиться... Я позвоню вам из штаба. А свет убавьте. И заприте дверь. Куда же Мирюшев повел Николая? Вот чертовщина!..

Многие члены Реввоенсовета и штаба жили в ту пору в одном доме, коммуной. Уже выйдя на крыльцо, Богомолов услышал тихое конское ржание во дворе, и он понял, что это приехали вестовые за Ходаровским и Паскуцким. Он сунул ногу в стремя, подобрал поводья, чтобы сдержать кобылицу и дождался у ворот, когда на улицу выедут поднятые по его тревоге товарищи.

— Что случилось? — спросил Паскуцкий.

— В штабе доложу, — выкрикнул Павел Михайлович, пытаясь подоткнуть полы кавалерийской шинели под колени, чтобы спрятать ноги от хлесткого осеннего дождя.

Через несколько минут кавалькада остановилась у подъезда штаба. Конники спешились и вошли в здание.

Уже из кабинета Ходаровского Богомолов позвонил дежурному по станции.

— Узнайте, оформлял ли Мирюшев документы на проезд до Ташкента? Да, я жду. Минутку!.. Поезд прибыл? На подходе!.. Срочно узнайте у военного коменданта. А лучше позовите его к телефону.

— Дадите мне трубку, когда подойдет комендант, — сказал Петерс, который уже тоже был здесь, Богомолову. — Ну, а если окажется, что Мирюшев не доставил Ушарова на вокзал? Что тогда? Жена Ушарова точно уверена, что его арестовал Мирюшев?

— Она назвала его фамилию.

— Она не могла ошибиться, Ян Христофорович! Это был Мирюшев! Алло!.. Алло! Кто у телефона?! — Павел подул в трубку: — Комендант? Сейчас с вами будет говорить товарищ Петерс. Передаю трубку...

Ян Христофорович обошел стол, взял трубку из рук Богомолова.

— Говорит Полномочный представитель ЧК Петерс... Да, здравствуйте. — Петерс пододвинул кресло к столу, но не сел в него, а поставил ногу на перекладину под сиденьем. — Мирюшев на станции?.. У вас? Кто с ним? Так, так... Ушаров?! Одну минутку. Подождите же, черт возьми!.. Где они находятся? У вас в комендатуре? Одну минутку. — Ян Христофорович зажал мембрану ладонью, сказал ни к кому не обращаясь, с облегчением: — На вокзале они... Ждут поезда. — И снова проговорил в трубку: Слушайте приказ. Свободных от караула красноармейцев поднять, окружить станцию и никого не выпускать с ее территории... Еще что? Чтобы посторонних не было ни на перроне, ни на путях. И последнее... Задержите отправку поезда до нашего приезда... Мирюшеву сообщите, что он с группой пойдет на посадку перед самым отправлением. Всё поняли? Выполняйте!

...Комендант вернулся в свой кабинет, с любопытством оглядел, будто только сейчас увидел, группу особистов во главе с Мирюшевым и Ушарова. Они заняли две массивные скамьи в углу помещения, сидели, подремывая.

— Скоро поезд? — В какой уже раз спросил Мирюшев у коменданта. — Не забудьте — нам отдельное купе.

— На подходе... Купе обеспечу. Только вот что, товарищ Мирюшев. В вагон пойдете перед самым отправлением.

— Почему? — резко, с вызовом спросил начальник особого отдела фронта.

— По прибытии состава проведем проверку документов у всех пассажиров. Поезд оцепим. Вам здесь будет спокойнее.

Мирюшев резко поднялся со скамьи, подошел к коменданту, остановился перед ним, широко расставив ноги, засунул большие пальцы под широкий ремень, туго перехвативший кожанку. — Это еще зачем?!

— Приказ штаба, — тихо произнес комендант. — Вам надлежит оставаться здесь.

Ушаров, сидевший до этого в полудреме, положив русую голову на высокую жесткую спинку скамьи, встрепенулся, открыл глаза и сел. Увидел, как Мирюшев снял с головы фуражку, досадуя, ударил ею о стол. Издалека донесся свисток паровоза и, как ответ на него, на перроне поднялся шум: кто-то кого-то звал, двигали какие-то ящики, послышались торопливые шаги, замелькали за потными окнами неясные тени.

Комендант вышел на перрон, оглядел пассажиров, жавшихся с узлами и чемоданами к стене вокзала, прошел в зал ожидания, занятый красноармейцами, передал командиру приказ штаба об оцеплении территории станции и проверке документов.

— Куда всех задержанных помещать? Под дождем что ли их держать? — спросил командир.