Фаэтон

— Нет. При падении у них вырастут крылья, и они долетят до своей родины. Ты меня понял?

— Понял.

— Прощай. Я буду смеяться, когда ты превратишься в камень.

Охотник вернулся к сестре и сказал:

— Иди за мной!

Они побежали к ущелью, и охотник крикнул:

— Звери! Если вы хотите вернуться на родину, идите за мной! Я вам помогу!

В те далекие времена люди охотились только на хищных зверей, а нехищных не трогали и понимали их язык. Звери тоже понимали человеческую речь.

— Куда ты нас поведешь? — спросили они охотника.

— На вершину горы „Подножие солнца“.

— Что мы там будем делать?

— Я вам не могу этого сказать. Я и сестра пойдем с вами. Верьте нам и ни о чем не спрашивайте, иначе мы вам не сможем помочь.

Звери посовещались и ответили охотнику:

— Веди нас. Мы тебе верим.

Стали все взбираться на гору. Впереди брат и сестра. За ними — измученные дальней дорогой животные.

К заходу солнца дошли только до середины горы и заночевали прямо на камнях. А наутро — снова в путь. Ослабевшие животные скатывались в пропасть, а часть из них вернулась к подножию, отказавшись идти за охотником. Только самые смелые, самые гордые, которым родина была дороже их жизни, пошли дальше.

Под вечер второго дня храбрецы добрались до вершины.

Тут почти всегда был день, солнце лишь опускалось на землю и потом, с другой стороны гор, появлялось опять.

С высокой горы звери сразу увидали родные леса, и усталость у них пропала.

— Слушайте все, — сказал охотник. — Теперь вы должны прыгать с этой вершины вниз. Вы не разобьетесь.

Но звери попятились назад.

— Если ты уверен, что мы не разобьемся, — сказали они, — то прыгни первым, и мы посмотрим.

Не мог охотник рассказать все, что узнал от Паука, и стал думать, какой ему найти выход.

— Хорошо, — сказал он наконец, — я сделаю, как вы просите.

Он положил на камни свой тяжелый лук, колчан со стрелами и рванулся к обрыву. Но сестра испугалась, что брат разобьется, и схватила его за руку. Брат споткнулся, упал на колено, и одна стрела с ядовитым наконечником вонзилась ему в ногу. Он вырвал из ноги стрелу, но яд действовал быстро.

Сестра припала к брату, прижала его голову к своей груди и заплакала.

Охотник сказал:

— Перестань, сестра, плакать. Надо помочь зверям. Слушай меня внимательно. Кто прыгнет с этой горы, у того вырастут крылья, он не разобьется, а полетит. Ты не должна этого никому рассказывать, иначе окаменеешь. Прыгни сама первая, и все звери прыгнут за тобой. Не бойся, ты будешь первым человеком с крыльями, и тебя назовут красивым именем.

Едва сказав это, храбрый юноша, не успев умереть от яда, окаменел. Может, одну смерть он одолел бы, а две не смог.

Наверное, в это время внизу захохотал злой колдун. Но зря он радовался.

Девушка подошла к обрыву и прыгнула со скалы. Тут же у нее выросли белые крылья, и она полетела.

Увидели это звери, смело бросились вслед за девушкой с обрыва. И все превратились в птиц — маленьких и больших, черных, сизых, красноголовых, всяких-всяких; сколько было разных зверей, столько стало и разных птиц. Все они полетели за белой птицей к родным лесам и полям.

Белая птица опустилась на камышовом озере. Люди ее назвали лебедем, что на старинном языке означало — родина. И другие птицы прилетели на озеро, которое и прозвали потом Птичьим…

С той поры за осоковыми зарослями каждое лето можно увидеть на озере белых лебедей. Говорят, если подкрасться к тому месту поближе, то можно услышать, как на своем птичьем языке старый лебедь вспоминает о той девушке, которая первой прыгнула с высокой горы. Имя ее среди птиц бессмертно. А люди вот забыли, как звали девушку…»

Когда Маратик уснул и Людмила Петровна, погасив свет, тоже легла, Ася открыла глаза и долго смотрела на темное окно, думая о девушке, ставшей птицей, и о своей родине.

4

Распорядок дня сложился сам по себе. Утяев как специалист по детским игрушкам был официально приглашен во Дворец детских товаров. На пригласительном билете стояли три крупные буквы золотого цвета — ДДТ. Маратику так понравился билет, что он тоже захотел ехать с Утяевым. Но Ефрем распорядился иначе: Маратик остается с Людмилой Петровной. Иначе никак нельзя, потому что у дяди Утяева будет важное совещание, а он сам, Ефрем и Ася едут к мэру города на загородную дачу, где их уже ждут.

— Я не останусь дома? — сказал Маратик.

— За вами тоже придет машина, повезут знакомиться с городом.

Но Маратик хотел в ДДТ.

Ефрем и без того был сердит с утра, не сдержался и прикрикнул:

— Ты, сорванец, смотри у меня, не то в угол поставлю…

Так начался этот день. День самых невероятных и трагических событий.

Признаться, Ростислав Утяев уже скучал без своей работы, без шумной детворы, ежедневно заполняющей его «Детский мир». Сейчас Утяев думал о том, что дети повсюду одинаковы и, значит, он окажется в знакомой среде. Хотя слово ДДТ — Дворец детских товаров — настораживало. «Как можно игрушку назвать товаром?» — думал он.