Файлы Декса

— Я изгоняю тебя! — закричала она со зловещей улыбкой, сжимая в одной руке зажигалку, а в другой — «The Wall» от «Pink Floyd». Она уничтожала это, и ей это нравилось.

Не знаю, как долго я стоял в ступоре, дым начал заполнять комнату. Она оставила окно открытой, но это не помогало. Ковер вокруг растаявших пластинок начал медленно загораться. Комната сгорит, если я ничего не сделаю.

Было сложно. Я хотел спасти пластинки, то, что осталось. Я хотел потушить огонь. И я хотел ударить ее. И даже не смейте говорить мне, что это неправильно. Я так злился на нее, на тот ужас, каким она стала. Я злился, что она родила меня, что из-за нее ушел папа, что она любила Майкла, а не меня.

Меня она никогда не любила.

Я не ударил ее, хотя мог бы назвать удар кармой за годы, которые она меня била. Я собрался с силами и выбежал из комнаты на кухню. Гнев слепил меня, но нужно было думать. ДУМАЙ! Мне нужно было скорее потушить огонь.

Я вытащил ведро из-под рукомойника и включил ржавый кран. Вода текла медленно. Водоснабжение в доме всегда было проблемой.

Я слышал, как она идет за мной.

Только не подходи ближе. Я закрыл глаза и схватил ведро крепче. Я боялся того, что будет, если она подойдет.

Я развернулся и посмотрел. Она неровно шла ко мне, ее одежда была в пепле и жире. Она указала на меня, глядя на меня темными глазами. О, как я жалел, что похож на нее.

— Мама, отойди! — закричал я, голос ломался. Я посмотрел на ведро. Половина. Пара секунд.

— Ты не мой сын, — сказала она низким голосом. — Ты не мой сын.

Опять это? Если бы я получал монету за каждый раз, когда она так говорила, мне бы уже хватило на еще одну коллекцию пластинок.

Я услышал шум из-за угла и за печальной матерью увидел свет на стенах. Огонь. Нужно было тушить его.

Я поднял ведро из рукомойника, вода расплескалась по сторонам.

— Я была не собой, когда получила тебя.

Это было новым.

Я развернулся и посмотрел на нее, вода плескалась на мои руки, капала на ноги.

— Мам, мне нужно потушить огонь.

Я сделал пару шагов вперед, надеясь обойти ее. Но она пошла ко мне, встала между мной и огнем. Я пытался не смотреть ей в глаза, не видеть в них безумие и стыд, но делал именно это.

— Я была не собой! Не собой! Ты не мой сын! — вопила она, гадкое дыхание обжигало мое лицо.

— Мам, прошу, отойди, — молил я с дрожью в голосе. Не было времени на ее бред. Она была не собой? Как это понимать?

— Я была не собой! — закричала она.

— Мама, отойди! — завопил я. Я взял ведро и толкнул ее.

С силой.

Переборщил.

Этого хватило. Я так злился, что толкнул маму слишком сильно.

Вода полилась на пол.

Она потеряла равновесие.

Пол был скользким.

Она падала назад.

Она тянулась ко мне в замедленном движении.

Я не выронил ведро.

Я отпрянул. Подальше от тянущейся руки мамы.

Она упала на пол почти сразу.

Но она успела удариться о край стола.

Голова ударилась с силой. Треск напоминал лопающийся арбуз.

Кровь заляпала острый угол.

Мама упала на пол со стуком.

Кровь сливалась с водой, создавая бледно-красный суп.

А потом было больше огней.

А потом пустота.

ДОРОГАЯ ЭББИ

Жизнь бывает странной. Неспокойной. Переменчивой. Такой чаще всего была моя жизнь. Но порой все вставало на места. И я ощущал судьбу. Порядок. Я предпочитал перепады и непредсказуемость. Мне нравилось, как что-то внезапно происходило со мной. Так было проще.

Когда все складывалось в мою пользу, у меня возникали подозрения. Может, потому что мне не нравилось быть частью общего плана. Я не хотел, чтобы вселенная обращала на меня внимание. Я хотел опустить голову и идти.

«Sing Sin Sinatra» (и зачем я так ее назвал?) неплохо развивалась, пока Тоби не покинул группу. Тоби был моим последним другом, он был со мной еще со старшей школы, и он решил, что курить в Бронксе лучше, чем играть на бас-гитаре в моей группе. Ладно, в нашей группе. Хотя группа все равно была моей.

Он вел себя так, что я бы сам выгнал его, но все же. Это был бы мой выбор, мое решение. Но перед осенью, на которую было запланировано много неплохих выступлений, он решил попрощаться.

И все послали его в дальний путь. Ребятам в группе надоело, что он вечно опаздывал и был несобранным. Он едва мог играть на басу, а это о многом говорило, особенно для наших песен. Мы играли в классическом стиле. Песни были простыми. И я обиделся на него. Он был моим последним другом, мы дружили еще со старшей школы. Он был связью с прошлым. Любил ли я свое прошлое? Нет. Я даже не общался больше со своим братом. Но это было хоть что-то.

А еще он помогал мне с монтажом. В школе этого не было, но у него оказался талант и оборудование. Пока он не продал это ради травки. Мы хорошо работали. Пока он все не испортил.

Черт. Стоило это предвидеть.

И я собрал книги и приготовился бросить вечернее занятие по монтажу. Все в классе были придурками, так что с ними я проекты делать не собирался. Мне нужен был кто-то, кто согласился бы снимать со мной. Я знал, что со мной сложно, это тоже было проблемой.

Я пошел к двери, последним покидал аудиторию.