Фаина Федоровна

–Это я заплатила! И слава богу, что с Бочкарёвой я вообще никаких денег ещё не брала.

Я ничего не могла понять.

–А вы-то кому заплатили?

–Ну, Ольга Леонардовна! – в голосе Даши было и раздражение, и злость, и безысходность. -Ну, не прикидывайтесь же!

–Даша, я правда ничего не понимаю!

Она сидела, сгорбившись, на столе, закинув ногу на ногу. Пошарила в сумке, достала пачку сигарет, мельком глянула на табличку на двери «В отделении курить строго запрещается» и закурила. Тёмная длинная тонкая сигаретка красиво смотрелась в её руке.

–А вы что, не платили?

Когда больные платят врачам, это понятно. Сама я ни у кого ничего не прошу. Люди сами всё понимают, как говорила Фаина Фёдоровна. Что я могу сделать, если так устроено испокон веков? Но чтобы врачи платили больным?

–Мы все платили заведующей.

Даша выпускает в потолок дым. Запах дыма приятен: шоколад и ваниль.

–Как это?

Я пытаюсь вспомнить подробности наших буден. Вот с утра врачи собираются в кабинете заведующей, вот она назначает, кто будет оперировать, какого больного. Всё спокойно, рутинно, без возражений, без намёков, без упрёков…

–Даша, этого быть не может! Я столько лет здесь работаю и ничего не знаю.

Даша переводит на меня взгляд. Теперь он задумчив.

–Вы правда не платили? – Она и верит мне, и не верит.

–Клянусь тебе.

Даша раздумывает.

–Ну, может, заведующая просто связываться с вами не хотела? С другой стороны, разве вы не замечали, что вам уже довольно давно не давали оперировать ничего интересного. Все операции, кроме ушных, разбирали в основном мы с Павлом.

–Интересного? – Для меня это принципиальный вопрос. Я уже давно не хочу оперировать ничего «интересного». Интересное – это значит, не до конца понятное, не до конца отработанное. А я не люблю такие случаи. Я пришла к выводу, что оперировать нужно только тогда, когда совершенно ясно, что без операции не обойтись.

Даша пожимает плечами.

–Так можно всю жизнь на месте простоять.

Я усмехаюсь.

–А мы и стоим. Это конвейер с больными движется. А мы остановились где-то в мёртвой точке.

Даша не слушает меня. Она курит и размышляет вслух.

–А чтобы я заработала без операций?

–Так вы отдавали деньги заведующей, чтобы она вам давала больше оперировать, больница потом получала деньги из страхового фонда, а вам ещё приплачивали больные? Таким образом получалось, что не сам больной, а все вокруг него нуждались в операции?

Я всё ещё не могу поверить, что то, что говорит Даша – правда.

–И парни наши платили?

–Насколько я знаю, Павел – да. – Она стряхивает пепел на грязный пол. Смотрит на меня даже с вызовом.

–А почему вы думаете, Ольга Леонардовна, что платить за операции – это неправильно?

Я смотрю на неё и думаю, что я совсем уже не понимаю, что сейчас правильно, а что неправильно. Мне приходит в голову, что если Даша считает это правильным, значит, так теперь делают везде?

–Потому что поводом для операции должно быть только состояние больного.

–Ну, уж? Лечить можно и консервативно, и оперативно. Операцией вылечишь даже быстрее.

Я теряюсь.

Она покачивает красивой рукой с зажатой сигаретой. От сигареты остался уже только кончик с золотым ободком. Мне приходит в голову, что Даша смотрит на меня, как маленькая юркая ящерица смотрела бы на игрушечного динозавра – с недоумённым разочарованием: и вот это мой предок?

Даша вразумляет меня.

–Фактически, если разобраться, операция – это ведь заказ? Больной заказывает врачу услугу. И за эту услугу платит. Через ОМС или через карман – это всё равно. У нас ведь медицинская помощь называется услугой? А наша заведующая обеспечивает выполнение услуг внутри отделения. Фактически она работает посредником между двумя сторонами. И берёт за это комиссионные. Чем сложнее или выгоднее услуга – тем выше комиссия. Тем более, что многие услуги у нас теперь официально платные. И все прекрасно знают вообще-то, что врачи цветы не едят.

Даша раздавливает окурок прямо на столе, как припечатывает.

Мне становится очень грустно.

–Если наша заведующая когда-нибудь уйдёт и из пятой, вы, Даша, будете прекрасно себя чувствовать на её месте.

Но Даша сарказма не слышит.

–Надеюсь…

–Вот только, если Бочкарёва умрёт, как бы вам это не повредило.

–Причём тут я? Операцию сделана так, что ни один патологоанатом не подкопается.

Мне кажется, что Бочкарёва для Даши – это просто игрушечная машинке.

–Знаете, – говорю я, -есть странное несоответствие между словом «услуга» и операцией на живом. На человеке ли, на собаке, на хомячке. Это в химчистке вам оказывают услугу – чистят пальто.