Файролл. Снисхождение. Том 2

И он поманил девушку пальцем, испачканным в курином жире. Он даже не потрудился вытереть руки.

– Она не танцует – холодно сообщил толстяку я – Или танцует, но только со мной.

– Ты есть не подумать над тем, что говорить – ткнул меня пальцем в грудь дядюшка Эверт и нехорошо улыбнулся – Но я добрый. Я еще раз говори – кушай, слушай музыку. Пока ты можешь это делать – делай. Но никогда не смей говорить «нет» тем, кто сильнее тебя, это есть Leichtsinn. Ээээ… Глюпость.

– Leichtsinn означает не «глупость», а безрассудство – раздался голос у меня за спиной – Эверт… Тебя же зовут Эверт?

– Эверт – с толстяка вмиг слетела вся спесь, он поспешно расшаркался перед тем, кто стоял у меня за спиной – Evert Kluge, Ihr ergebener Diener in aller Ewigkeit (Эверт Клюге, вечно ваш слуга).

Я знал этот голос и ни с кем бы его не спутал. Впрочем, если бы я даже засомневался, то запах апельсиновых корок и еще чего-то пряно-сладкого точно ни с чем не спутал. Блин, что же это за специя, который раз ломаю голову? Ломаю – и не нахожу ответа. Сходить что ли в магазин какой, там все пряности перенюхать?

– Мне не нужны слуги – Старик положил мне руку на правое плечо, и я ощутил, насколько она тяжела и холодна – Меня окружают только те, кто этого достоин, те, кого я сам выбрал из миллионов и миллионов сущностей. Как ты думаешь, Эверт Клюге, можно ли тех, кого я счел достойным своего общества, называть слугами?

– Nein – пробормотал дядюшка Эверт, озираясь по сторонам.

Эта беседа явно заинтересовала многих, но при этом никто не рискнул приблизится, напротив, вокруг нас образовался некое пустое пространство.

– Правильно, Эверт Клюге, нельзя – мерно произнес Старик – Они мои друзья, мои помощники, мои сподвижники. Наконец – мои ученики.

В этот момент его вторая рука легла на мое левое плечо. Если бы я был гвоздь, то, скорее всего, ушел бы в пол по шляпку. У меня было ощущение, что на мои плечи навалилась гора Эверест.

– Вот и хорошо – продолжил Старик – Я вижу, мы понимаем друг друга. Теперь поговорим о безрассудстве и глупости. Ты же не против побеседовать об этом, мой пытливый Эверт Клюге?

– Nein – толстяк был весь мокрый, пот тек по его лысине, по внезапно обвисшим щекам, он уставился в пол и не поднимал глаза – Das heißt – ja. Ich habe nichts dagegen, Euer Gnaden. (Нет. То есть – да. Я не против, светлейший).

Что именно говорил дядюшка Эверт, я не понимал, но догадывался. По интонациям было понятно.

– Безрассудство и глупость – задумчиво сказал Старик за моей спиной – Казалось бы – одно и тоже. Но нет, мой сладострастный Эверт Клюге, это не так. Глупость – это когда ты лелеешь мысли о том, как бы овладеть душой и телом невинной девушки, даже не посмотрев на цветок в ее бутоньерке. А безрассудство, это когда ты позволяешь себе рассуждать о том, кто и где имеет право быть, даже не зная, кто перед тобой стоит. Или зная?

– Ich weiß es nicht sogar jetzt, Euer Gnaden (Я и сейчас этого не знаю, светлейший) – поспешно пробормотал дядюшка Эверт.

Происходящее окончательно заинтересовало присутствующих, даже музыка смолкла. Последние слова дядюшки вызвали дружный смех публики.

– Он еще и слеп – заметил кто-то из толпы, причем по-русски – Перстень на пальце этого человека не заметить невозможно.

– Но у этого червя губа не дура – послушался другой голос – Он выбрал лучший цветок в оранжерее.

Следом за этими словами раздался звук пощёчины и новый взрыв смеха.

– Возможно он имел в виду не сущность этого человека, а его имя – настолько дружелюбно произнес Старик, что мне стало толстяка как-то жалко. Таким тоном врачи говорят со смертельно больными – Да, мой честный Эверт Клюге, ты же это имел в виду?

Дядюшка даже ничего говорить не стал, только головой потряс.

– И в этом твоя ошибка – с искренним сожалением произнес Старик – Фатальная ошибка. Эти двое – мои личные гости, их пригласили сюда по моей просьбе. То есть ты нанес обиду людям, которые находятся под моей защитой. А это уже не глупость. Это безрассудство. Мало того – им покровительствую не только я, но и хозяин этого прекрасного дома. Ведь это он пригласил их сюда от моего имени. Мой отчаянно смелый Эверт Клюге, ты хочешь померяться силами со мной и моим братом?

Дядюшка рухнул на колени.

– Генрих, что ты там говорил про цветок и оранжерею? – спросил у кого-то невероятно язвительный девичий голос, на этот на английском – Напомни?

Никто ничего не ответил.

– Я вижу, что ты усвоил разницу между глупостью и безрассудством, мой рассудительный Эверт Клюге – одобрительно произнес Старик – И впредь верно подбирай слова, если же не можешь этого сделать, то просто молчи. А еще лучше – не совершай глупых и безрассудных поступков, в другой раз тебе может повезти гораздо меньше, чем сегодня. Да и всем присутствующим я рекомендую помнить о том, что они сейчас здесь увидели и услышали.

Дядюшка закивал головой так, что та, казалось, сейчас оторвется.