Файзабад

Это была первая и последняя операция, куда мне под смешки дедов довелось тащить свой штатный РПГ. Лежа меж камней, я тогда страстно желал, чтобы из выходившего справа на кишлак ущелья появился хотя бы один душманюка. Ведь только в этом случае можно было "выплюхать" туда весь свой боекомплект. Мне уже за глаза хватило одной-единственной получасовой пробежки вверх по склону, чтобы сполна ощутить всю прелесть болтавшегося на спине ранца для шести гранат. Но возможности "плюхнуть" так и не представилось. Из кишлака раздавались короткие очереди да редкие взрывы гранат, а группа, стоявшая на "блокировке", так ни разу огонь и не открыла.

Через полтора часа на позиции поднялся Пухов, а за ним два взвода. И хотя внешне все выглядело благополучно, старший лейтенант сразу отвел в сторону своего замполита. И они почти час там о чем-то яростно спорили. Солдаты тоже ничего не говорили, а лишь перешептывались с глазу на глаз. Еще часа через два прибыли вертолеты, и к вечеру рота уже была в полку.

Об этом споре ротного с замполитом и об этих перешептываниях солдат я вспомнил где-то через месяц. К тому времени мы все уже примерно знали, что же случилось тогда на операции.

Но вот как-то в палатке зашел разговор об операциях вообще. Ванька Косой, увлекшись, что-то стал возбужденно рассказывать. И тут из отдельной, отгороженной в углу комнатушки вылетел взбешенный Рабинович и во весь голос рявкнул на него:

- А ну, рот закрой!

Это было настолько непохоже на нашего Сашу, что через пару минут палатка опустела. А уже поздним вечером в расположение взвода зашел ротный и как бы невзначай, вполголоса сказал Ивану:

- Случилось так случилось... И коль обошлось - радуйся. А языком нечего трепать. Понял?!

Сказано было всерьез. Без всяких шуток. И больше к этой истории никто в роте не возвращался.

x x x

Подробности мне довелось услышать лишь через год. Но зато из первых уст, от самого Ивана Косоговского. Был март восемьдесят четвертого, полк проводил операцию в районе высоты "две семьсот" - Санги-Дзудзан, в просторечии именуемой Зубом. Ваня был уже без пяти минут (а точнее, без пяти недель) дембель, а я, соответственно, дедушка. В нескольких километрах от места высадки, на середине довольно просторного плато наша рота была зажата перекрестным огнем двух крупнокалиберных пулеметов. Недаром - укрепрайон. Мы залегли. И так получилось. Что я случайно оказался в паре именно с Ваней.

Только мы с ним начали спешно окапываться, как прилетела вертолетная пара и, перепутав цели, всадила по залегшей роте полкассеты НУРСов. Слава Богу - пронесло. Впрочем, сюрпризы во время той операции начались еще при десантировании. Духи умудрились сбить одну "двадцатьчетверку" и две восьмерки, что уже само по себе - нечто небывалое, потом вот по ошибке родные вертолеты добавили. И все это за несколько недель до "приказа", - как тут не расслабиться и не поделиться наболевшим с ближним своим. Я начал, правда, не очень напирая, расспрашивать Ваню, что же там случилось на той давней операции. Но он разговорился неожиданно легко и рассказал мне обо всем подробно.

Ваня шел в отдельной группе из семи человек проводившей "шмон", по самому краю кишлака. В какой-то момент группа разделилась и в крайнюю усадьбу вошло только двое - Косой и кто-то из дедов.

Дом был пуст. Вдвоем они быстро облазили все закоулки и собирались уже было уходить, но тут Ваня у самой стенки приметил прикрытый, небольшой - в пол человеческого роста дверной лаз. Прислушавшись, он отчетливо услышал за ней напряженное дыхание. Ваня хотел, было позвать напарника, но тот куда-то исчез. И тут Ваня по-настоящему испугался, и, как он сам сказал, в нем взыграл древний инстинкт.

Но это я сейчас так обозначаю - "древний инстинкт", а тогда Ваня сказал какими-то иными словами. Но я и без его слов слишком хорошо знал, ЧТО это такое. Имя этому инстинкту - жажда крови, или, как в наше время говорят умные дяди - "фронтовой психоз". А это страшное желание. Оно настолько сильно, что нет никаких сил сопротивляться. Я сам был свидетелем, когда батальон открыл шквальный огонь по группе, спускавшейся с холма к колонне. И это были НАШИ солдаты! Отделение разведки, отходившее с прикрытия! Расстояние было метров двести, и то, что это свои, все понимали процентов на девяносто. И, тем не менее - жажда смерти, желание убить, во что бы то ни стало.

Десятки раз я видел собственными глазами, как молодые, "приложив" своего первого "чувака", орали и визжали от радости, тыкали пальцами в сторону убитого противника, хлопали друг друга по плечам, поздравляли; и всаживали в распростертое тело по магазину - "чтобы наверняка". Я знаком с одним снайпером, который, застрелив своего первого "духа", вскочил под сплошным огнем и, как полоумный хлопая в ладоши, прыгал вокруг вздымавшихся возле его ног султанчиков. Потом он успокоился, залег и так же, как и все, всадил в неподвижное тело еще с полдесятка патронов. Не каждому дано перешагнуть через это чувство, через этот инстинкт, задавить в душе этого монстра...