Файзабад

Ваня замер перед дверью. Сердце у него бешено колотилось, но он уже решился. Над дверным проемом была проделана, судя по всему, ведущая в потаенную каморку отдушина. Ваня спокойно выдернул чеку из "эфки", отпустил предохранитель, потом хладнокровно отсчитал несколько секунд и не кинул, а положил (!) гранату на край проема. После этого он легонько, одними пальчиками, подтолкнул ее внутрь. "Эфка" покатилась... А потом грохнула так, что у Вани заложило уши и чуть не "встало" сердце. Но он быстро взял себя в руки, встряхнул головой и дал короткую очередь в дверь. Потом вышиб ее ногой и, присев, замер на пороге.

На полу в комнатушке, вытянувшись во весь рост, лежала мертвая старуха, а чуть поодаль от нее - молодая женщина. Но она еще была жива. Протягивая к Ване руку, женщина что-то хрипела и пыталась ползти. Вокруг старухи и женщины копошились, конвульсивно дергались или просто лежали на полу семеро детей в возрасте от года до пяти-семи лет. По словам Вани, он поначалу просто "вырубился" - как поленом по голове огрели: "Ничего не соображал, как отмороженный!" Но потом, все так же "не в себе", Ваня поднял автомат и выпустил в шевелящийся человеческий клубок остаток магазина. А когда уходил, положил на пол еще одну "эфку"...

Я тогда спросил его - зачем он это сделал? Зачем было добивать? Зачем кинул еще одну гранату? Ваня мне честно ответил: "Не знаю..." Потом добавил: "Понимаешь - не в себе был. Как кто-то другой..."

Минуты две-три он сосредоточенно молчал, а после, уже задним числом, начал придумывать разные объяснения своему поступку:

Может, не хотел, чтобы мучились - все равно кранты! Да и особисты... ты ж знаешь.

Действительно, знаю. По голове за такие вещи не погладят. Ване еще повезло, что в дисбат или на "зону" не угодил - Пухов с Рабиновичем прикрыли. Хотя одному Богу, наверное, известно, чего им это стоило!

Рассказывать обо всем случившемся Ване было все равно в тягость. Я это почувствовал. И как только он замолчал, я с радостью перевел разговор на что-то иное. Слушать его рассказ было тяжело, да и не мне грехи Ване отпускать.

x x x

Через несколько месяцев в одной из последних партий Ваня уехал домой. И можно сказать - благополучно: за последующие операции он был награжден медалью "За отвагу". Правда, получил ее относительно поздно, в конце второго года службы - такие "залеты" даром не проходят.

Он прислал нам в роту письмо, где сообщал, что устроился на работу в Одесское городское управление внутренних дел, в отряд патрульно-постовой службы; впрочем, для нас это новостью не было: Косой и раньше туда собирался. Кто-то из родственников, служивших в УВД, обещал устроить. А еще Косой прислал маленькую фотографию в форме. Ничего ему идет...

У меня с Косым были самые теплые, почти товарищеские отношения, да и со многими другими ребятами в роте он дружил. Но почему-то при популярном ныне слове "гражданская война" я всегда вижу перед глазами именно эту фотокарточку. Маленькую. Три на четыре всего-то...

ПРИГОВОРЕННЫЙ

Этот случай произошел в сентябрьской колонне 1983 года. Третьим взводом тогда командовал лейтенант Быстров. Мы его за глаза звали Серега, хотя ему было, хорошо за двадцать пять, для армии возраст уже солидный. А возможно, потому, что Серега был "залетчиком" самого бесперспективного толка отказником. Он не хотел служить.

Такое в армии случается - поступил в военное училище в семнадцать, учиться думать самостоятельно начал в двадцать... Конечно, можно было приспособиться и в армии, найти тепленькое местечко, но Серега об этом и слушать не хотел - "в падлу"! Уйти из вооруженных сил "по-хорошему" в то время было все равно, что якуту выехать на ПМЖ в Израиль. Поэтому оставалось лишь два пути: либо навсегда заболеть, либо служить так, чтобы сами отпустили - от греха подальше. Серега именно на это и был нацелен.

Но конфликтовал он только с армией как таковой, солдат же берег и, как это ни странно, - уважал. Мы ему, естественно, платили тем же. Напоследок, перед своим неизбежным и скорым дембелем Серега решил подготовить нас семерых, осенников 1982 года так, чтобы мы выжили сами и, когда уйдут деды, помогли уцелеть остальным, прибывшим на замену. Для этого он, оставив старослужащих в покое, чему они безмерно обрадовались, и везде таскал нас за собой. А приходилось Сереге несладко: ведь и ротный у нас был залетчиком еще тем. В общем, два сапога - пара. При таком раскладе, известное дело, добра не жди. Мы и не ждали. И в ту колонну половина нашего взвода угодила в боевой дозор.

Три четверти дороги колонна, как правило, идет пешком - опасные участки, мины. Впереди, уступами, движутся саперы; группа номер один - со щупами и легкими миноискателями, снимает противопехотки; вторая - с собаками ищет знаменитые пластиковые "итальянки" (миноискатели их практически не брали - всего грамм металла, какая-то деталь взрывателя) и основная фугасы.