Факап

Фу, вроде как отпустило. Правда, голова у меня от этой таблеточки как ватная. Вообще ничего не чувствую.

Ну в общем, это-то понятно. Средства в аптечке, что называется, убойные. То есть нужные на самый крайний случай, когда всё горит и взрывается, и нужно оказать экстренную помощь. Ну то есть донести человека живым до медкамеры. А лечиться такими штуками — всё равно что топором заусенцы на пальцах отрубать.

Но что делать, в моём-то положении. Приходится вот так. Нету у меня тут медкамеры, нету. А если бы и была, толку-то. Хотя из неё можно было бы наковырять всяких полезных веществ. Может даже спирта.

Ладно, чего вздыхать. Пора и делом заняться. Так что вернёмся на Аврору, там как раз дошло до интересного.

Одной из целей левинского расследования было вот что: выяснить, что конкретно делал Званцев после прибытия и узурпации баронского звания. Свидетельств об этом сохранилось крайне мало, а писания Антона-Руматы только сбивали с толку. Собственно, это были те самые бессознательные фантазии, которыми мозг заполняет лакуны после чистки памяти.

Удалось выяснить примерно следующее.

Первое, что сделал Званцев после своей легализации — это попытался установить контакты со Святым Орденом. Почему именно с ним — более-менее понятно. Вероятнее всего, он это запланировал ещё на Земле, когда изучал арканарскую историю. Орденская идеология, основанная на идее служения и аскетизма, должна была показаться ему достаточно перспективной. Монахи были лучшими кандидатами на реморализацию, чем кто бы то ни было другой в Арканаре. Уже сложившаяся и весьма эффективная орденская структура позволяла надеяться, что не нужно будет тратить время на создание организации с нуля. А что организация понадобится — это было очевидно.

Поэтому с Орденом Званцев-Пампа попытался установить контакты практически сразу после чудесного спасения. Возможно, он рассчитывал, что рассказ о чуде поможет. Увы, этого не случлиось. Хотя бы потому, что орденским представлениям о чудесах этот рассказ решительно противоречил.

А именно. Орденские терпели и даже поощряли народную веру в чудеса, совершаемые святыми. В том числе и Святым Микой — поскольку его популярность была Ордену полезна. Но сами монахи ни во что подобное не верили. С их точки зрения, бог и святые не совершали никаких чудес. Во всяком случае, хороших.

Левин в эти моменты не особенно вдавался, потому что для него это было не особо интересно. Тем не менее, кое-что у него в голове осталось, а значит, и у меня тоже. Насколько я понял, орденские мыслители рассуждали так. Бог могуществен и добр, а значит, сотворённый им мир устроен наилучшим образом из всех возможных. Люди грешат, и поэтому бог насылает на них бедствия в виде войн, эпидемий и тому подобного. Если бы люди не грешили, то жили бы в мире и доживали свой век здоровыми. Но это и всё, о чём только можно мечтать. Никакого улучшения установленных богом порядков невозможно, так как это значило бы, что они не являются наилучшими и роняло бы божье достоинство. Что касается чудесных исцелений, спасений и всего прочего, они тоже невозможны, так как бедствия насылаются богом за грехи или в поучение грешникам, и отмена бедствия означала бы отмену божьего приговора. А это невозможно, так как приговор можно отменить только из-за ошибки или несправедливости судьи, а бог абсолютно справедлив и ошибок не совершает. Поэтому все чудесные исцеления и спасения на самом деле не чудесны и объясняются естественными причинами.

Это вообще. А в случае с бароном они и вовсе не могли предположить, что святой Мика стал бы спасать и исцелять человека, который повесил тридцать монахов, а потом кощунственно выжил после орденского гостинца в виде отравленной стрелы.

Вероятнее всего, монахи решили, что вепрь Ы и святой Мика барону померещились в приступе белой горячки. Что же касается волшебного преображения синюшного лица, то оно произошло из-за трезвой жизни, которая позволила могучему здоровью барона перебороть хворь. Ничего необычного они не усмотрели в желании с Орденом помириться: тридцать повешенных никуда не делись, а орден славился злопамятностью. Так что барон, включив голову, мог додуматься до того, что надо бы этот вопрос как-то урегулировать.

Конечно, монахи баронские деньги взяли. Но и только. И даже намекнули, что тридцать жизней стоят дороже. То есть это Левин так думает, что намекнули — свидетельств не сохранилось. Но я так думаю, Борька прав — учитывая дальнейшее.

Так или иначе, Званцев убедился, что по-хорошему к Ордену никак не подобраться. Но то, что не получается по-хорошему, может получиться по-плохому.