Факап

Дальнейшее известно только потому, что о происшествии Антон рассказал своему коллеге и другу — они два года вместе учились на истфаке, а потом в Институте — Павлу Бунге. С ним и ещё с некоторыми коллегами Малышев регулярно встречался в конспиративной обстановке — "сверить часы", как выражается Славин в таких случаях. Так вот, во время очередной встречи Антон был очень напряжён, а на прямой вопрос, в чём дело, сказал, что его друг, барон Пампа, пленил орденского епископа, отца Гамару. Из-за чего, по мнению Малышева, барон может сильно пострадать, так как Орден подобного не простит. Он также обмолвился, что собирается помочь незадачливому барону. На вопрос о том, как Антон планирует барону помочь, Малышев ответил уклончиво. Педантичный Бунге зафиксировал всё это в расширенной версии отчёта — которую, разумеется, никто читать не стал.

Через две недели Антон переслал на Землю свой отчёт, в котором тоже упомянул этот случай, но совсем в другом тоне — как бытовое происшествие, вызванное обычной вздорностью барона Пампы. Происшествие, завершившееся тем, что барон, дескать, напоил пленённого отца Гамару ируканским шипучим вином и заставил его молиться родовому дубу баронов Пампы. После чего сдал мертвецки пьяного епископа прибывшим ему на выручку воинам Ордена, которым презентовал три бочки эсторского. Всё это Малышев подавал с юмором и без напряжения. Сам же отчём был по большей части посвящён разговору с придворным астрологом Багиром Киссэнским, в котором Антон тщетно пытался подвести его к идее гелиоцентризма.

Что произошло на самом деле. Барон Пампа действительно захватил отца Гамару и его людей, причём не на своей земле, а сделав вылазку на коронные территории. Одного этого было вполне достаточно, чтобы стать врагом Ордена, со всеми вытекающими последствиями. Далее, он удерживал его около десяти дней. Орденскую делегацию, явившуюся для переговоров об освобождении епископа, он задержал тоже — хотя вреда не причинил и обращался хорошо. Наконец, епископ был отпущен.

Дальнейшие события на посторонний взгляд выглядели странно. Никаких враждебных действий со стороны Ордена в отношении барона-самодура не последовало. Более того, по слухам — упоминаемым в очередном отчёте всё того же аккуратного Бунге — имел место сугубо неофициальный визит в Бау неких высокопоставленных лиц из орденской верхушки. Видимо, имели место какие-то переговоры.

Павел на очередной встрече попросил Антона, чтобы тот поинтересовался у своего друга-барона, что они там замышляют. Малышев обещал узнать. И буквально на следующий день уехал в Соан, чтобы ознакомиться с устройством тамошней академии. На поездку у него ушло три месяца, так что вопрос как-то сам собой снялся.

Что подумал по этому поводу Левин — понятно. Я бы то же самое подумал. Вопрос только в том, что именно Званцев показал почтенному епископу и о чём рассказал. Скорее всего, он рассказал или правду, или что-то очень близкое к ней. Всякие земные штучки, которые могли впечатлить епископа, у него, наверное, были. И, конечно, посулы. Посулить он мог вообще всё что угодно.

Поведение Антона тоже понятно. Отчим, видимо, не известил его о своих планах, чтобы пасынок не стал ему мешать. Ну или наоборот, помогать. Когда уже всё случилось, он каким-то образом объяснил ему своё поведение. Или, проще говоря, что-то наплёл. А может быть, к тому времени Малышев уже знал правду, или хотя бы часть правды. Уж больно резво он забегал, заметая следы.

Что было дальше — непонятно, информации не сохранилось. Но, похоже, контакты Званцева-Пампы с Орденом не просто продолжились, а перешли на постоянную основу.

Вступил ли Званцев в Орден? Левин не пришёл ни к какому определённому выводу. С одной стороны, вступление предполагало принятие орденских обетов — прежде всего безбрачия и отказа от имущества. Барон Пампа до самого последнего момента изображал из себя настоящего барона, со всеми вытекающими. С другой стороны, ситуация была исключительная: орденские получили уникальный шанс воспользоваться знаниями и возможностями другого мира, и тут они могли закрыть глаза на многое. Так что, скорее всего, ему присвоили какой-нибудь временный специальный статус, который позволял Званцеву отдавать приказы и распоряжения рядовым членам ордена, но не давал шансов на занятие настоящих властных позиций.

Интересно, когда они поняли, что Званцев — фанатик куда похлеше их самих? И что власть как таковая его не интересует совершенно?

День 109

Сегодня проснулся от головной боли. Принял половинку таблетки. Отпустило. То есть не отпустило, а оглушило, но не так сильно, как вчера. Писать не хотелось, есть тоже, а музыка после этих таблеток почему-то совершенно не воспринимается. Просто как какой-то шум бессмысленный. Пошёл мыться.