Факап

Плита открывалась нажатием на подвижный кирпич в глубине камина. До него можно было дотянуться только кочергой, причём случайно ткнуть было практически невозможно: надо было знать, куда тыкать. При этом плита сама не отодвигалась, её надо было специально сдвинуть. Но нет преград для дурака, особенно если он сам находится внутри камина и там возится. В общем, ему это удалось: нажал. В этот момент он сам стоял на плите и пытался как-то извернуться, Плита под ногами зашевелилась, сдвинулась. Образовалась щель, в неё посыпались зола и сажа. Человечек испугался, что ему за это влетит. (Ох как же он был прав.) Поэтому он вылез из камина и полностью отодвинул плиту, чтобы мусор выгрести,  

Под плитой лежали три деревянных ларца, а также кожаный конверт, туго набитый. Всё это он вытащил и стал выгребать руками грязь. Выгреб, стараясь ничего не перемазать. Поставил ларцы на место. Тут он услышал шаги проверяльщика и быстренько-быстренько задвинул плиту. И только в самый последний момент вспомнил о конверте. Снова открывать тайник не было времени, так что он просто сунул его за пазуху.

Проверяльщик дал ему пару затрещин за мусор и грязь на полу и выгнал вон. Почему выгнал - неизвестно. Может быть, они там что-то собирались делать. А может, просто так.

Вообще-то любого неблагородного, особенно из прислуги, на входе и при выходе из королевского дворца обыскивали. Но обыскивать трубочиста после работы в трубе, мягко говоря, неприятно. Тамошние люди были небрезгливые, но лишний раз пачкаться сажей никому не хотелось. Маленький человечек вышел за пределы дворца с конвертом. С которым он не знал, что делать. Хотя бы потому, что был неграмотен.

На этом история могла бы и закончиться. Но у трубочиста был знакомый грамотей. Которого он почитал своим благодетелем.

Звали этого благодетеля Киун, и был он книгочеем. Семья трубочиста - очень бедная - жила неподалёку. Мальчишкой трубочист бегал к Киуну: тот его подкармливал, рассказывал интересные истории и обходился с ним ласково. Во всяком случае, так пишет сам Киун. Левин по поводу этой ласковости и её причин имел своё мнение. Ну ты, Лена, поняла, наверное, какое. Ну, не знаю я, не знаю. Да и не интересуюсь, если честно. Гадость - она везде гадость. Может, ему было просто пацана жалко.

Короче, к этому-то Киуну трубочист и пришёл. Всё ему рассказал. И отдал конверт.

Киун, надо сказать, был не дурак. И понимал, что бывает с теми, кто суёт нос в королевские секреты. Но он понимал и то, что после того, как порог его дома переступил трубочист, уже неважно, видел он чего-нибудь или нет. Если ситуация раскроется, он всё равно кончит жизнь в подвале Весёлой Башни. Так что он конверт открыл и стал изучать находящиеся там документы. 

Книгочеем он был хорошим, грамотным. В частности - знал эсторский.

По его собственным словам, "когда я постиг, к каким тайнам прикоснулся, то испытал необычайное волнение, кое мне ранее случалось ощущать лишь в гуще битвы". Но дальшейшие его действия были относительно разумны. Разузнав у трубочиста, что завтра он снова будет работать в том же месте - с трубой не закончили - он убедил его снова открыть тайник, вычистить очень тщательно, а конверт положить на то место, где он лежал. Конверт он оставил у себя, как и самого трубочиста, разрешив ему выспаться на старом тряпье. А сам сел и при пламени сальной свечи принялся разбираться в бумагах.

Бумаги оказались крайне любопытными. Начиная от переписки с эсторцами по поводу устройства брака и кончая протоколами допроса дона Рэбы. Была там и предсмертная записка Анэ цви-Нагона-но-Тара-но-Эстора, то есть королевы Аны Белоликой. Эту записку Киун срисовал на вощёную бумагу - среди всего прочего, он имел навыки каллиграфа.

Опять же, по собственным словам Киуна: "я трепетал, подобно лани, ежемгновенно ожидая шагов королевских стражников, и страх боролся во мне с любовью к истине, властно повелевающей сохранить для потомства столь удивительную историю". Насчёт любви к истине книгочей, конечно, приврал. Как выяснилось позже, у него имелись вполне земные интересы.

На следующий день трубочисту удалось положить конверт на прежнее место. Во всяком случае, так он сказал Киуну. А через пару дней с трубочистом случилось несчастье: у него заболел живот, он слёг и очень быстро умер. Такая беда.

Кстати, у Киуна, был интересный родственник - продавец снадобий и алхимик с Жестяной улицы. Вполне возможно, это имело какое-то отношение к странной хвори трубочиста. А может быть и нет. Кто ж теперь-то разберёт.

Прошло полгода. Лично Киуна вроде бы никто не искал. Зато у книгочеев начались серьёзные неприятности, источником и причиной которых был дон Рэба. Дела у Киуна тоже шли всё хуже и хуже. Поэтому он продал дом, имущество, деньги вложил в орденский банк, а сам собрался бежать из Арканара. В Ирукан.